В этот период произошли события, показавшие переход от пропаганды к террору. Лично для меня не оставалось никакого сомнения, что виною этому было правительство. На собственном опыте я убедился, что "чистая пропаганда" было занятие совершенно мирное и абсолютно безвредное, так как невежественное и безграмотное население не могло читать ни брошюр, ни прокламаций, а длительная жизнь в деревне, которая давала бы возможность воздействия словом и беседами, была немыслима. Достаточно сказать, что пропагандистов для "большого процесса" начали успешно "ловить" уже с 1874 года, т. е. с первых же шагов их деятельности. За год--два к ответственности привлечено было до 2000 человек,-- это громаднейший % по отношению к общему числу интеллигенции того времени, но не к народу. Третье отделение, в лице жандармов, настолько переусердствовало, что уже поверхностное ознакомление с "делами" дало возможность сразу отбросить 1100 человек и базировать на 900 государственных преступников. Между тем, выяснилось, что народ относился к пропагандистам или индифферентно, или даже враждебно. Мало-мальски состоятельные крестьяне не пускали их даже в избу. Проповедь об уничтожении земельной собственности не встречала ровно никакого сочувствия, а скорее вызывала враждебное отношение к пропагандистам. Если и была вера в "нарезку" или "передел земли", то это соединялось с верою в царя, волею которого и будет сделано справедливое решение земельного вопроса. О пропаганде при посредстве литературы, конечно, и говорить нечего: абсолютная безграмотность населения совершенно гарантировала безопасность каких бы то ни было книг. Возможно, что, помедли немного власти, пропагандисты сами оставили бы деревни и не было бы "большого процесса". Но правительство раздуло искру пропаганды в грандиозный пожар. Это ясно было видно из ходившей по рукам переписанной с женевского издания секретной записки министра юстиции графа Палена, озаглавленной: "Успехи революционной пропаганды в России". В ней, между прочим, говорилось, что "к концу 1874 года пропагандисты успевают покрыть как бы сетью революционных кружков и отдельных агентов большую половину России. Дознанием раскрыта пропаганда в 37 губерниях". А много ли действующих лиц? Оказывается, что "всех привлеченных ныне в качестве обвиняемых к дознанию, произведенному в этих губерниях.... 770"! To-есть, выходит, менее 20 человек на губернию. Пожалуй, цифра эта не так уж велика, чтобы из-за нее бить тревогу. Записка Палена во многих местах производила прямо комичное впечатление. Министр юстиции более всего подчеркивал, например, участие в среде пропагандистов высокопоставленных лиц, как будто бы в этом гнездилась особая опасность для государства. Нельзя было без улыбки читать такие места: дочери действительных статских советников: Наталия Армфельд, Варвара Батюшкова и Софья Перовская, дочь генерала-майора Софья Лешерн-фон-Герцфельд и многие другие шли в народ, занимались полевыми поденными работами, спали вместе с мужчинами -- товарищами по работе и за все эти поступки не только не встречали порицания со стороны некоторых своих родственников, а напротив сочувствие и одобрение. И таких примеров много". Подумаешь, какие "проступки"! Полевая поденная работа и ночлег в доме с мужчинами! И за это многие понесли тягчайшие наказания.
Свободное копирование
