4 апреля. Загорск. «Спасибо Вам за сообщение о всех событиях около Вас. Черепанов мне противен, как противны все хищные и насильственные люди. Буду рада узнать, что он Вас оставил в покое. Владимир Александрович, несомненно, был благородный и, в сущности, терпеливый человек. Сколько он перенес, бедняжка, лишений и страданий. Его последние рисунки знаменуют поворот в его творчестве, но он не успел развернуться, а много нового сказал бы он в искусстве.
Перечитываю "Афоризмы житейской мудрости" Шопенгауэра. Хороший он писатель и полезный, а пессимист не больший, чем сама жизнь. Никак не могла читать его основной труд "Мир, как воля и представление". Эта книга требует сосредоточенности. В выходной день не дает читать кричащее безумно радио, а по вечерам я ни на что не годна, очень и очень устаю после дороги в Москву и службы.
Как-то на днях собралась читать, нагрела комнату керосинкой и думала блаженствовать. Не тут-то было. Пришла милиция, обыск у квартирантки, меня потащили в качестве понятой. Измучили, утомили физически и душевно. В результате Шопенгауэра не удалось почитать. Да и жилицу с милыми добрыми глазами увели, и я опять в убытке: некому мне сказать по-доброму: "Здравствуйте, Татьяна Васильевна", — а мне не у кого спросить: который час? Поплакала я опять тихо, посетовала на свою горькую судьбу и утешила себя, как всегда утешаю, — значит, того заслуживаю. Татьяна Розанова».
Свободное копирование
