27 мая. «Chere Madame! Вчера получил Ваше письмо с "табачным поцелуем". Ну, и насмешили Вы меня! Это было неожиданно и мило. Для того, чтобы табачный дух крепко держался, посылаю Вам еще 18 коробок папирос, а Вы курите и продолжайте меня "та-бачно целовать". Это все же лучше, чем ничто. В санаторий приехала новая партия больных, и работа у меня в эти дни "авральная", голова кругом идет. Да и в лазарете нагрузка увеличивается, и популярность моя растет, а это всегда в ущерб свободному времени. Вспоминаю наше с Вами житье здесь, у Лесозавода. Мне оно сейчас кажется сурово-подвижническим. Ничего лишнего, все в обрез, денег у меня мало, скромно без конца. И Вы в заботах по хозяйству. И наши завтраки, такие однообразные, но тем более вкусные, что готовились Вами. Спасибо, что Вы тогда приехали. Как Вы скрасили мне тогда жизнь, так же как и своим приездом в Алабино, первым приездом, когда мы с Володей жили еще в одной комнате при кухне и все у нас лишь только "начиналось". Здесь порядок жизни сейчас похож на алабинский: тот же режим, то же довольство, та же обслуга, делающая все досадное и мелкое в жизни. Мне грустно было представлять Вас одну на Ваганьковском кладбище. С каким бы удовольствием проводил бы я Вас туда. А с другой стороны, отвык я от Москвы, от трамваев, толпы, толкотни. Набаловался я парком, недалекими хождениями, постоянной машиной у моего крыльца, тем, что все меня здесь уже знают и дают дорогу».
Свободное копирование
