Летом на школьные каникулы меня обычно отправляли либо к бабушке Валентине Александровне в Свердловск, в дом Павла Петровича, либо к другой бабушке, Лии Лазаревне, которая снимала дачу под Звенигородом в деревне Дунино. Места исключительно красивые. Недаром Михаил Михайлович Пришвин, знаток и ценитель Подмосковья, выбрал себе для жилья именно эту деревню. Наша избушка как раз соседствовала с его дачей.
В бажовском доме в Свердловске все дышало уютом, видно было, что здесь жила большая дружная семья. Теперь семья разъехалась, остались лишь двое – бабушка и мой любимый старший брат Никита, которому контрабандой от родителей поставляю кубинские сигареты. В жизни мне пришлось сменить несчетное количество квартир, но, пожалуй, самое глубокое чувство дома навсегда осталось от маленького деревянного строения на улице Чапаева, окруженного садом, который посадил мой дед.
А в Дунино было очень весело, там большая, шумная детская компания, хорошие друзья, многие из которых потом останутся на годы. Там и моя первая детская любовь, девочка Маша с огромными загадочными глазами. Популярность братьев Стругацких в это время была немыслимая. Маша, дочка Аркадия Натановича, стеснялась этой славы и скрывала от нас свои родственные связи. Позднее, года через три нашей дружбы, я искренне изумился, узнав, что ее отец – один из моих самых любимых писателей. Между прочим, мои пылкие чувства в то время ее ни в малой мере не занимали. Если я и интересовал ее, так это только как своеобразный феномен, котором)' можно было задать самый неожиданный вопрос и получить точный ответ, ну, скажем, об урожае риса в Китае в 1965 году или о производстве стали в Люксембурге в 1967 году.
Потом, годы спустя, мы как бы вновь познакомились, имея за плечами каждый свою судьбу, не слишком удачные браки, детей. Маша вышла за меня замуж, у нас, наверное, самая счастливая семья из всех, что мне приходилось видеть в жизни. Только в последние годы Маша иногда грустит, говорит, что, выходя замуж за надежного внука Павла Петровича Бажова, совершенно не ждала от меня приключений в стиле Аркадия Гайдара.
С Аркадием Натановичем Стругацким мы впоследствии подружились. По-моему, он зауважал меня не как Машиного мужа, а просто как интересного ему человека после одной из моих статей, в которой его привлек нестандартный подход к нашей экономике. Он же поражал меня парадоксальным сочетанием этакого политического инфантилизма с богатейшей интуицией, выходившей далеко за границы возможного, способностью прогнозировать ситуацию далеко вперед. В 70-е годы среди поклонников таланта братьев Стругацких существовала легенда, что на самом деле они инопланетяне, засланные в нашу цивилизацию. Должен сказать, что при общении с Аркадием Натановичем эта идея никогда меня окончательно не покидала. Впрочем, я несколько забегаю вперед.
А тогда Стругацкие действительно были для меня намного больше, чем просто писатели. "Понедельник начинается в субботу", "Трудно быть богом", "Обитаемый остров", многое-многое другое. Книги их во многом формировали мир, нормы поведения, цель в жизни. Смешно, но я действительно точно помню, что твердо решил разобраться в вопросах экономики и причинах инфляции, прочитав завершающую часть "Обитаемого острова". Там Странник говорит Максиму: "Ты понимаешь, что в стране инфляция? Ты вообще понимаешь, что такое инфляция?" Захотелось не быть дурнем и разобраться. Тогда впервые начал искать специальные книжки по экономике. |
Летом 1968 года я был в Дунино, По газетам следил за тем, как развиваются события в Чехословакии. Утром 21 августа услышал о письме безымянной группы членов чехословацкого руководства и об "интернациональной помощи", которую оказывают Чехословакии войска Варшавского Договора. Откровенная ложь официальной версии, аморальность происходящего бросались в глаза даже мальчишке. Что за чушь? Ну какие там войска ФРГ готовятся вторгнуться в Чехословакию? И что это за правда, которую навязывают народу с помощью танков?
Уютный привычный мир моего детства, где было все так хорошо и понятно, где были прекрасная добрая идея, красивая страна, ясные цели, вдруг дал трещину и начал рушиться. Детство неожиданно кончилось.
Свободное копирование
