За все приходится платить - 3

44 "ЗА BCE ПРИХОДИТСЯ ПЛАТИТЬ (часть 3)"

Вернувшись в школу, я понял, что вступил на ее порог совсем иным человеком. То, что Учитель объявил о моем "усыновлении", не могло избавить меня от неприятностей, но все вокруг, казалось, переменилось. Так ли это? Быть может, это был просто утешительный жест матери перед отъездом? А вдруг все пойдет по-старому, останется нормальным если только это можно называть нормой.

Я, как обычно, ошибался. Я вернулся к самому ужину, и ученики уже расселись за длинным столом, дожидаясь вечерней трапезы. За праздничным обедом все так наелись, что, казалось, проголодаются еще не скоро, но в Академии пища была такой драгоценностью, что, если такая возможность выдавалась, мы, будто рыбки в аквариуме, готовы были набивать животы, пока не лопнем. Нам слишком часто доводилось поститься, и мы не упускали шанса превратиться за столом в настоящих поросят.

Когда я подошел к своему обычному месту за столом, все взоры устремились на меня.

— Юань Ло, — позвал Учитель. — Куда ты направился?

Я замер на полпути:

— Я собираюсь сесть за стол и поесть, Учитель.

— Ты мой названый сын, напомнил он, и отныне твое место здесь.

Я, как зомби, побрел к стоящему рядом с Учителем стулу. Юань Лун сдвинулся в сторону и освободил мне место.

— Юань Лун, передай Юань Ло рыбу, — велел Учитель, вновь занявшись своей тарелкой.

Самый Старший Брат смотрел на меня так, словно хотел огреть меня блюдом по голове. Если бы об этом сняли мультфильм, его непременно изобразили бы с выходящим из ушей дымом. Однако Учитель сидел в каком-то метре от нас, и Юань Лун не смел и пальцем пошевелить, как бы ему ни хотелось сделать хоть что-нибудь пнуть меня ногой под столом, резко толкнуть локтем или ткнуть мне в глаз палочкой для еды.

Разумеется, это еще больше злило его. Было удивительно приятно наблюдать за его отчаянием: он был похож на большую кастрюлю с рисом, из которой выбивается пар. Взяв с блюда лучший кусок — рыбью голову, я набросился на еду, успев подумав, что без труда привыкну к положению приемного сына. Я не смог бы доставить Юань Луну большей муки, даже ударив его в лицо.

У нас все еще не было преподавателя, и потому Учитель объявил, что после ужина у нас будут специальные занятия, на которых мы наверстаем то, что было сегодня упущено. Когда я растянул ноги в разминке перед тренировкой, направлявшийся к своему месту в центре зала Юань Лун всем своим чудовищным весом обрушился мне на ногу. Я издал приглушенный вопль.

— Мы что, должны теперь вам кланяться, Ваше Высочество? — прошипел он сквозь зубы.

— Похоже, ты уже считаешь себя принцем. Вот тебе моя дань! И это еще только начало. Скверные дела...

Тренировка началась.

— Сегодня мы посвятим занятие основным связкам движений и положениям тела, — сказал Учитель. Мы тихо застонали. Это была одна из труднейших граней китайской оперы: сложнейшие неподвижные позы, которые нередко следовало сохранять на протяжении нескольких минут. Иногда во время занятий, когда Учитель решал, что мы разленились, он выкрикивал: "Замри!" и независимо от того, в какой позе ты пребывал в этот миг, нельзя было двигаться до второго сигнала Учителя. Тот незадачливый ученик, которому случалось пошевельнуться, мгновенно познавал цену недовольства Учителя мелькнувшая трость тут же поражала провинившуюся руку или ногу. Потеря равновесия влекла за собой еще более суровое наказание: поставив провинившегося на колени перед всем залом и спустив ему штаны, Учитель неспешно и резко хлестал его тростью. И, конечно же, все это время остальные должны были сохранять неподвижность.

Мы тихо выстроились рядами, настороженно ожидая того, что произойдет.

— Юань Лун, руководи учениками при выполнении основных связок движений, — сказал Учитель и скрестил руки на груди; его орлиные глаза готовы были уловить малейшую оплошность.

— Начали! — заорал Самый Старший Брат. По моему счету: раз, два, три, четыре! Удар рукой, поворот в сторону, удар рукой, разворот, удар ногой...

— Замри! — крикнул Учитель. Мы застыли с поднятыми в воздух ногами. Учитель медленно ходил вдоль рядов, пытаясь заметить признаки легкого движения. Тянулись секунды, минуты наши лбы покрылись потом, колени слабели, но каким-то чудом всем удавалось стоять на одной ноге.

— Отлично! — Наконец-то произнес Учитель. Можно расслабиться. Всем, кроме Юань Ло. Остальные ученики облегченно опустили ноги на пол и перевели дух. Я сцепил зyбы и оставался неподвижным. Сердце стучало, мышцы начинало сводить. Учитель с непроницаемым лицом стоял передо мной, не обращая никакого внимания на выражение моего лица, которое становилось все более жалобным. Затем он подозвал Юань Луна,

— Принеси--ка мне чайник, Юань Лун, — велел он. Самый Старший Брат кивнул и направился к кухне, двигаясь с необычной неторопливостью. К тому времени, когда он вернулся, мне уже казалось, что мой желудок свернулся кольцами, а левая нога, на которой я стоял, превратилась в сплошной комок боли.

Учитель налил себе чашку чаю и сделал глоток, с удовольствием подставляя лицо горячему пару.

Мне хотелось кричать.

— Ты мой названый сын, и теперь тебе придется стать образцом для остальных учеников, — сказал он, опорожнив одну чашку чая и наливая себе вторую. — Когда твои братья и сестры тренируются, ты должен прилагать вдвое больше усилий. Когда они учатся, ты должен усваивать в два раза больше. Ты должен заставить меня гордиться тобой именно этого я жду от своих детей.

Он подался вперед и осторожно установил чашку с чаем на мою ногу.

— Если прольешь хоть каплю, будешь наказан, — добавил Учитель. — Кстати, сынок при наказаниях ты будешь получать вдвое больше ударов.

Стоящий среди остальных учеников Юань Лун выглядел так, словно этот день был самым счастливым в его жизни.

Чашка упала и раскололась, расплескав по полу горячую жидкость.

Учитель пристально посмотрел на меня, разочарованно покачал головой и сделал знакомый жест своей тростью.

Необходимость опуститься на колени по крайней мере позволила моим ногам отдохнуть.