авторов

1484
 

событий

204190
Регистрация Забыли пароль?
Мемуарист » Авторы » Jackie_Chan » Трудные уроки - 2

Трудные уроки - 2

01.08.1961
Гонконг, Гонконг, Китай

25 "ТРУДНЫЕ УРОКИ (часть 2)"

 

Школьный обед был существеннее завтрака: суп из тофу и свежих овощей, а на второе рис с рыбой. После еды нас наконецто отпускали в уборную, а затем начиналась самая важная и самая мучительная часть наших тренировок: упражнения на развитие гибкости. Оперные артисты должны уметь выполнять полный шпагат, как горизонтальный, на полу, так и вертикальный, когда нога поднимается к голове. Мы осваивали шпагаты, растягивая ноги у стены, на полу повсюду. Как только начинались занятия, комната наполнялась стонами следует признать, это было невероятно больно.

Хуже всего было то, что, если ты не мог выполнить шпагат самостоятельно, Учитель наказывал Самому Старшему Брату прижимать твое тело к полу, пока не начинало казаться, что все кости вышли из суставов. Если Самый Старший Брат не справлялся с этим сам, он подзывал других старших учеников, и те разводили твои ноги в стороны, а он продолжал давить сверху. Крики и слезы не имели никакого значения: рано или поздно ты все-таки оказывался в шпагате.

Это был настоящий кошмар. Все это может показаться ужасным, но со временем каждый начинал испытывать радость, слыша чужие крики, так как это означало, что мучают кого-то другого, а не тебя. Бог ты мой, это действительно было страшно! Тренировка тянулась долгие часы, после которых попытки пройтись, присесть и даже просто встать становились агонией. Покончив со шпагатами, мы переходили к стойкам на руках. Считается, что, стоя на руках, артист оперы должен чувствовать себя так же уверенно, как на ногах, и потому нам недостаточно было научиться выполнять короткую стойку на руках, какую может сделать любой подросток. Учитель требовал, чтобы его ученики могли оставаться в стойке на руках не менее получаса кряду. Через пятнадцать минут руки слабели, в голове начинала стучать кровь, а в желудке все переворачивалось. Но мы просто не могли допустить слабинку.

Дрогнувшая рука или нога тут же ощущала хлесткий удар ротанговой трости Учителя, и горе тому ученику, который позволял себе упасть!

Впрочем, в каждое мгновение Учитель мог уделять внимание только одному ученику, и, когда он был занят совершенствованием чьей-то позы (со скоростью одного удара в секунду), один из старших братьев незаметно выгибал тело и опирался ногами о стену. Затем то же самое делали и остальные. Разумеется, это длилось лишь до тех пор, пока Учитель не разворачивался и тогда он видел только ряд невинных и исполнительных учеников, вытянувшихся вверх ногами в стойке "смирно".

После занятия мы разбивались на две группы, впрочем, после многочасовых шпагатов мы и так чувствовали себя разбитыми. Одних учеников отправляли по хозяйственным делам (мыть посуду, прибирать в зале или ухаживать за святилищем предков), а остальные переходили к пению или урокам обращения с оружием.

Затем был ужин: более обильный вариант обеда. Мы всегда старались задержаться за столом подольше, так как по сравнению с тем, что ожидало нас после ужина, все физические терзания дня казались прогулкой по пляжу.

Как только посуда была убрана, мы молча переходили по коридору в большую комнату, уставленную партами и стульями. У стены стояла черная доска, чаще всего покрытая неприличными надписями, редкими рисунками и нелестными шаржами на старших братьев (а временами, когда кто-то из нас ощущал прилив храбрости, и на самого Учителя).

Впервые войдя в эту комнату, я почувствовал себя так, будто меня предали. Это был класс! Я ничего не имел против тренировок, даже если плакал от усталости или получал трепку, когда того заслуживал, но уроки! Это было выше моих сил.

К счастью, подобные чувства испытывал далеко не я один. Никто из учеников Академии не был любителем наук, а попытка запереть полсотни ерзающих детей в одной комнате с доверчивым преподавателем гарантировала неприятности. Обычно уроки посвящались самым скучным предметам: чтению, письму, классической литературе и китайской истории. Большая часть преподавателей состояла из старых школьных учителей-пенсионеров и юных, наивных выпускников колледжа. Нашего Учителя не было, так как в это время он покидал Академию, чтобы поиграть в азартные игры или навестить старых друзей. Есть одна поговорка о мышах и котах и о том, что вытворяют первые, когда последних нет рядом...

Итак, едва наш бедный преподаватель заводил своим сухим учительским голосом нудную лекцию, мы делали все возможное, чтобы вывести его из себя. Учебники падали на пол; за спиной учителя строились рожи; весь класс разражался взрывами хохота; тут и там летали бумажные шарики; младшие ученики начинали бороться, пока их не разнимали старшие. Девочки громко болтали друг с другом, не обращая никакого внимания ни на доску, ни на нацарапанные на ней тоскливые строки, сменившие наши намного более занятные рисунки. Если преподаватель повышал голос, мы просто заглушали его своим ревом.

Конечно, если Учитель возвращался рано, он обнаруживал нас чинно и смирно сидящими за партами в классе было окно, выходившее прямо во двор, а все мы обладали острым зрением и слухом.

Учитывая скудную оплату, предлагавшуюся Учителем, не так уж легко было найти преподавателей, готовых терпеть такое обращение. Вы бы тоже вряд ли согласились за гроши проводить занятия для непослушных учеников, которые относятся к вам как к грязи под ногами. За время моего пребывания в Академии мы выжили из нее одиннадцать учителей, и ни один из них не продержался больше года. Единственное, чему мы научились, была фраза:

— "Добрый день, учитель!"

Нашего класса хватало только на это, после чего наступал полный хаос.

Временами, когда мы покидали пределы Академии, нам встречались одетые в школьную форму мальчики и девочки примерные дети, которые посмеивались над нашими нищенскими одежками. Все наши мальчики были аккуратно острижены наголо, а девочки носили короткие волосы и скромные платья. Но даже в тех случаях, когда они дразнили нас, мы ничуть им не завидовали. Нам никогда не приходилось даже задумываться о том, что значит ежедневно ходить в школу, сидеть в классе и зубрить уроки. Эти ребята не имели с нами ничего общего. Наша жизнь была целиком посвящена выживанию. Каждый считал счастливым и удачным тот день, когда Учитель ни разу его не ударил, и это было единственное, что имело значение.

Если Учитель пребывал в благодушном расположении духа, после уроков проводилась еще одна тренировка менее мучительная и более веселая, чем утренняя и послеобеденная. Именно на этих занятиях мы изучали такие интересные предметы, как кунфу и искусство гримирования, а также правильного использования различных приспособлений и оперных костюмов. В целом, наши утренние, послеобеденные и вечерние занятия продолжались более двенадцати часов. Обучение было комплексным и включало множество различных умений от кунфу до накладывания грима. Прежде чем ступить на сцену, мы должны были стать специалистами во всех этих искусствах.

Тренировки могли тянуться до самого отбоя, который наступал в полночь. Все ученики, от шестилетних новичков до Самого Старшего Брата и Сестры, подчинялись одному распорядку: занятия с 5 утра до 12 часов. ночи, затем шесть часов на сон и вновь тренировки изо дня в день, все семь дней недели. Свободное время было редкостью и поводом для праздника; возможность покинуть стены Академии выдавалась еще реже. Таким образом, до тех пор, пока мы не становились достаточно подготовленными для выступлений, серые стены Академии Китайской Драмы представляли собой весь известный нам мир.

Моей единственной связью с внешним миром была мама, которая приходила в Академию каждую неделю. Сначала я с нетерпением ждал ее прихода, так как в первое время пребывания в Академии больше всего скучал именно по ней. Лежа на полу и глядя в покрытый трещинами белый потолок спортивного зала, я вспоминал, как она пела мне вечерами колыбельные и готовила всякие вкусные блюда Я вспоминал, как славно было лежать на нижнем ярусе кровати, зная, что мама совсем рядом и они с отцом смогут защитить меня от любых опасностей.

Но, как это ни странно, спустя несколько месяцев мое отношение к ее визитам начало меняться. Я уже освоился с жизнью в школе, а беззаботные деньки на Виктория-Пик казались все более далекими. Навещая меня, мама приносила конфеты и пирожки, и я с удовольствием съедал их вместе с друзьями. Однако ее приход означал и то, что на меня обрушится вся нежность, накопленная ею за дни разлуки, Я был подрастающим мальчуганом, и потому объятия и поцелуи на виду у других учеников становились для меня настоящим унижением. Некоторых из них тоже навещали родственники: например, к Старшему Брату Юань Луну время от времени приходил дедушка, однако их встречи были короткими и простыми дедушка справлялся о его здоровье, Юань Лун отвечал, что все в порядке, они немного говорили о семье и Академии, после чего дедушка уходил, поблагодарив Учителя за отменное обучение внука.

С моей мамой все было иначе. Она не только обнимала меня, как маленького, но и непременно делала кое-что совершенно невыносимое: помимо сумок с лакомствами она приносила с собой большие пластмассовые канистры с горячей водой. Попросив у Учителя большое металлическое корыто, она наполняла его водой и устраивала мне ванну, оттирала тело от грязи и мыла голову. Я был самым чистеньким ребенком в школе, но в то же время и самым униженным. После ее ухода, когда моя одежда еще была влажной, а волосы оставались обернутыми полотенцем, старшие братья зажимали меня в угол и каждый норовил высказать какую-нибудь глупость.

— Эй, маменькин сынок, с легким паром! глумился Юань Лун. Не отставая от него, Юань Тай добавлял:

— Мамочка не забыла тебя перепеленать?

Другой старший брат вторил: — Наверное, она тебе и задницу подтирает?

Мне оставалось только скрежетать зубами и уходить прочь, так как в Академии существовало одно непреложное правило конечно, там было множество правил, но это не стоило забывать никогда: нельзя поднимать руку на старшего брата, даже если он ударил тебя первым. Если он ударил тебя, ты, скорее всего, это заслужил, но, если ты ударил его, можно считать, что ты ударил самого Учителя. А мысль о том, чтобы ударить Учителя, просто не могла прийти никому в голову это было все равно что ударить Бога.

Однажды, когда мама вновь пришла с канистрами, я вырвал их у нее из рук и швырнул наземь.

— Никакой ванны, мама! — крикнул я. — Мне это не нужно. И особенно не нужно, чтобы ты меня мыла. Я в состоянии помыться сам.

Потрясенная мама молча смотрела на меня. Я всегда был грубияном, но обычно пререкался с отцом (что приводило к вполне предсказуемым результатам) и никогда не был невежлив с матерью. Она ничего не сказала, просто безмолвно кивнула и присела, чтобы раскрыть сумку с едой. Когда она развязывала узлы, я заметил, что ее ладони распухли, покраснели и стерты почти до крови. И тогда я вспомнил долгий пеший путь от нашего дома на Виктория-Пик к автобусной остановке, еще более длительную поездку по горной дороге, очередь на паромной пристани и переполненные извилистые улочки на пути от пристани Коу-луня к Академии.

Мама кипятила воду для ванны в кухне резиденции посла и больше часа тащила ее на себе, чтобы принести мне. Она делала это каждую неделю а я только что заявил ей, что все ее хлопоты, усилия и страдания никому не нужны. Я сжал в руках мамины ладони и крепко обнял ее.

— Прости меня, мамочка, сказал я. Я... Я просто не сообразил, что мне действительно пора помыться. Искупай меня.

Я улыбнулся ей. Она на самом деле была лучшей на свете мамой. И она улыбнулась в ответ. В тот день после ее ухода старшие братья, как обычно, принялись издеваться надо мной.

— Как искупался, дорогуша? — поинтересовался Юань Лун, напуская на свое круглое лицо притворную материнскую заботу.

Я взглянул на него и поморщился.

— Замечательно, Старший Брат, — сказал я, растирая полотенцем мокрые волосы. — Знаете, ребятки, вам тоже стоит об этом подумать кое-кто здесь по-настоящему воняет.

Челюсти у них отвалились до самого пола, а я зашагал прочь, мурлыча под нос одну из маминых песен, полотенце в одной руке, сумка с гостинцами в другой.

Опубликовано 27.09.2024 в 21:14
anticopiright Свободное копирование
Любое использование материалов данного сайта приветствуется. Наши источники - общедоступные ресурсы, а также семейные архивы авторов. Мы считаем, что эти сведения должны быть свободными для чтения и распространения без ограничений. Это честная история от очевидцев, которую надо знать, сохранять и передавать следующим поколениям.
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: