Борщень
Самыми близкими соседями нашими были "борщенцы". Как в территориальном отношении, так и в смысле дружеской близости. Как бы ни менялись наши деловые отношения с Рейнами, все же с сестрой мы всегда неизменно были исключительно дружны, что, конечно, определяло все остальное во взаимных наших отношениях с Борщнем и его обитателями. Это было родственное гнездо, во многом живущее совсем другой жизнью, нежели мы, но тем не менее всегда горячо любимое и близкое. Мне никогда не придется говорить отдельно и особо о борщенском хозяйстве. С тех пор как мы приобрели Любимовку, и сестра, и зять наш всегда в хозяйственных вопросах держались так, как будто борщенская и другие их экономии неразрывно связаны с заводом. При том, что эти имения, значительные и благоустроенные, занимали географически центральное положение среди земель, обслуживавших завод бураком, значение этой тесной солидарности между Борщнем и Любимовкой не требует разъяснений. Особенно если принять во внимание шаткое состояние всей сырьевой базы завода, в которой рейновские экономии занимали первенствующее место. Формально это наше единение в разные годы выражалось различно в зависимости от тех или иных чисто внешних обстоятельств. Сначала Рейны стали было вести свое хозяйство самостоятельно, поставляя бурак заводу как плантаторы. Затем почувствовалось удобство объединения заводских и рейновских имений в одном управлении. Нина выдала мне тогда доверенность на управление имением. Потом перешли к аренде имений Рейнов заводом. Как ни складывалось, всегда было полное единодушие.
Близкое соседство Борщня было для меня всегда подспорьем при жизни в Никольском. Не говоря об общении с самой семьей сестры, отмечу, что в Борщне всегда было живое, интересное общество. Нина обладает исключительной способностью близко сходиться с людьми самого разнообразного склада и поддерживать долгие годы эти многочисленные и разнохарактерные отношения. Писатели, музыканты, художники, артисты, общественные и политические деятели бывали у нее в Петербурге зимой и в Борщне летом, вели с ней переписку и на протяжении многих лет поддерживали отношения, невзирая на происходившие перемены. В Борщне всегда можно было встретить интересного гостя, приехавшего ненадолго из Петербурга, Москвы, Харькова. Всегда бывала молодежь -- товарищи молодых Рейнов.
Любопытно было бы перелистать ведшийся в Борщне альбом посетителей, заносивших в него на память кто стихотворение, кто сентенцию, кто шутку, кто рисунок или карикатуру. Была и такая запись, сделанная студентом-репетитором одного из сыновей Нины после весело и дружно проведенного им в Борщне лета: "Ceterum censeo Carthaginem esse delendam!" {Впрочем, считаю, что Карфаген должен быть разрушен! (лат.)} Это, впрочем, нисколько не помешало гостю и хозяевам продолжать дружбу и в последующее время. Так еще за много лет до осуществления этого дружески-враждебного пожелания мирно сосуществовали вместе элементы будущего взрыва.
Свободное копирование
