В начале 1783 года князь Потемкин отправился в армию; мой сын, которого он, по-видимому, любил и уважал, сопутствовал ему до берегов Дуная. Проезжая Белоруссией, они свернули с дороги, чтобы взглянуть собственными глазами на мое имение Круглово и оценить его достоинство, которому одни придавали слишком много значения, а другие считали его ниже действительной стоимости.
Потемкин написал мне об этом предмете, советуя не унывать и уверяя, что поместье может со временем приносить хорошие доходы. Он дал приказание бригадиру Бауеру, управляющему в его собственном имении, смежном с моим, позаботиться о делах моего владения больше, чем я могла ожидать от коронных чиновников, улучшить его непосредственным надсмотром на месте или письменными сношениями со мной. «Здесь, кроме того, есть деревня, — писал князь, — названная вашим именем «Дашкова», которую следовало бы отдать вам в вознаграждение за убыль тех крестьян, которых вы не получили согласно назначению указа».
В самом деле, было бы нетрудно устроить это дело. Польский король, обязанный моему мужу, не замедлил бы исполнить мою просьбу, договорившись со своей сестрой, владевшей этой деревней, и одним дворянином, будущим пожизненным ее наследником, — тем более, что оба они нисколько не дорожили этим имением; но князь Потемкин и слышать не хотел о том, чтобы я писала об этой сделке польскому королю или нашему посланнику, графу Стакельбергу, желая сам заняться этим делом. Кончилось тем, что деревня Дашкова никогда не была моей, а Круглово навсегда осталось без пополнения крестьян.
Разлука с сыном, всегда находившимся при мне, была тягостна, но я поставила правилом всегда жертвовать личным удовольствием действительной или воображаемой пользе своих детей. Поэтому я отнюдь не мешала ему отправиться в действующую армию, что, по моему мнению, могло быть полезно для его служебной карьеры. Я часто слышала от него и от других, что Потемкин удостоил моего сына самого лестного внимания и уважения, чему удивлялись те, кто знал беспечный характер великолепного князя — этого баловня слепой судьбы.
Что касается меня, я была довольно спокойна. Одно обстоятельство нарушало мои домашний мир — хлопоты и утомительные заботы в кругу академической деятельности, в особенности когда я задумала преобразовать заведение и улучшить его материальное состояние.
Свободное копирование
