Но… ранние воспоминания мои о "русском карнавале" — не из приятных, хотя зато они одухотворены памятью о первичном влиянии на меня… Гоголя!.. Вот как это было.
В лето тысяча восемьсот семьдесят шестое гостившая в доме моих родителей шестнадцатилетняя сестра матери Милочка переживала период лихорадочного увлечения русскими писателями-классиками…
Некоторые места из "Вечеров на хуторе", "Старосветских помещиков", повести "О том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" даже "Невского проспекта" произвели на нас такое впечатление, что, запомнив их почти слово в слово, мы пытались разыграть их в лицах, опередив, таким образом, русскую сцену лет на сорок. Помнится, особенно удавались нам диалоги Чичикова с Коробочкой.
В ту пору стояла Масленица… При виде блинов я, разумеется, попробовал воспроизвести сцену завтрака Чичикова у Коробочки, когда он отправлял в рот по три блина враз, обмакнув их в растопленное масло… Я стал проделывать то же, разрезывая блин на три части и засовывая в рот сразу все три.
Напрасно Милочка пыталась образумить меня. Сестра Наташа хохотала, как сумасшедшая, и это льстило моему актерскому самолюбию.
Где же тут было думать о хорошем прожевывании этой неудобоваримой пищи!
Однако очень скоро я почувствовал всю отрицательную сторону своего сценического успеха, а к вечеру перепуганные родители поспешили послать за домашним врачом.
В детской запахло "беленным спиртом", горчичным маслом, "иноземцевыми" и мятными каплями, а наутро в кабинете отца прозвучал и грозный диагноз моего недуга, поставленный доктором Лисснером: "гастрическая горячка".
Вот какими оказались результаты моего первого знакомства с Гоголем!
Не потому ли я и полюбил так крепко нашего великого писателя: страдания-то забываются труднее радостей…"
Не удивляйтесь здесь дате "1876" в рассказе Г. Г. Сатовского-Ржевского. Он и Захарий Маркович Клиорин (род. в 1881 г.) были старейшими русскими журналистами Харбина. Григорий Григорьевич родился 5 ноября 1869 года, и к моменту публикации этой статьи (1936 год) ему было 67.