Глава XXII. Карахан и ГПУ
Я поднимаюсь на лифте на 5-й этаж Наркоминдела в отдел Среднего Востока и вхожу в кабинет заведующего отделом Цукермана. Уже без четверти 11, а в одиннадцать часов назначено заседание у замнаркома Сарахана по афганскому вопросу. С Цукерманом мы старые знакомые еще по Туркестану, где он был представителем Наркоминдела. ГПУ к нему относится доброжелательно, ибо он охотно выполняет все наши просьбы. Сам же по себе Цукерман политически никакой ценности не имеет и лишь является техническим исполнителем распоряжений свыше.
У Цукермана же я застал его помощника Славуцкого, с которым мы тоже были старые друзья. В мою бытность в Персии Славуцкий был в Тегеране первым секретарем, а затем остался поверенным в делах. Персию ему пришлось покинуть из-за разыгравшейся склоки между ним и Юреневым (нынешним послом в Вене), и в Москву он вернулся с таким клеймом, что никто не хотел с ним работать. Пришлось его временно назначить в помощники всегда послушного Цукермана.
Спустя немного после моего прихода Цукерман позвонил и, узнав от секретарей Карахана, что он свободен, предложил идти к нему, и через несколько минут мы входим в кабинет Карахана.
Кто в Москве не знает Карахана? Кто не знает его автомобиля, еженощно ожидающего у Большого театра? Кто может себе представить его не в обществе балетных девиц, которые так вошли в моду в последнее время у кремлевских вождей, что даже "всероссийский батрак" Калинин обзавелся своей танцовщицей у Карахана, которого девицы считают "душкой", а "вожди" хорошим, но недалеким парнем. ГПУ, имея в Наркоминделе ярого врага в лице Литвинова, поддерживало дружеские отношения с Караханом. "Враги моих врагов наши друзья" – таково было основание дружбы ГПУ к Карахану, который, чувствуя себя бессильным перед третировавшим его Литвиновым, органически его ненавидит и ищет всяческих путей и союзников насолить ему. Однако, несмотря на несомненный талант Карахана к мелким интригам и подсиживаниям, его основное несчастье заключается в том, что он не то, что глуп, а недостаточно умен и выдержан, и я уверен, что в скором будущем Литвинов использует один из его промахов, чтобы окончательно свести Карахана на нет. ГПУ же на его промахи смотрит сквозь пальцы, не желая терять в его лице козыря в борьбе с Наркоминделом, в частности, с возглавляющим это учреждение Литвиновым.
Помню, в 1927 году во время советско-персидских переговоров в Москве по заключению торгового договора Карахан совершил следующую оплошность: я, будучи в Тегеране, получал все шифрованные телеграммы персидского посла Али Гулихана о переговорах через свою агентуру и в свою очередь телеграфно сообщал их содержание в ГПУ, а последнее уже передавало их Карахану, чтобы он при ведении переговоров был в курсе политики персидского правительства.
Свободное копирование
