Пользуясь пребыванием в Мешеде, я решил съездить Ашхабад. Туда, главным образом, тянуло желание повидаться с моими родными, которых я давно не видел. Заодно нужно было с местным ГПУ разрешить несколько вопросов пограничной разведки. Выехав рано утром на автомобиле из Мешеда, я к вечеру подъехал к советско-персидской границе. Меня встретил заранее предупрежденный о моем приезде начальник Гауданского пограничного поста, один из моих старых сослуживцев по Ч К. Когда я, сойдя с машины, хотел направиться в здание поста, то на меня набросились с десяток огромных овчарок. Начпоста быстро накинул на меня красноармейскую шинель, и собаки внезапно успокоились и завиляли хвостами.
– Видишь, какие у нас собаки? Это они фактически несут сторожевую охрану границы. Как только начинает темнеть, собаки уходят с поста и располагаются на холмах до утра. И можете быть уверены, что никто не пройдет незамеченным границу. Раз покажется кто-нибудь не в армейской форме, собаки не выпустят живым, - рассказывал начпоста.
– Да что же, дрессировали их так, что ли? - спросил я.
– Да, нет, сами научились. Ходили с армейцами по постам и научились, - ответил он.
Через полчаса я поехал дальше и уже ночь провел под родительским кровом в Асхабаде.
На следующее утро я сидел в большом кабинете председателя ГПУ Туркменистана Каруцкого. За письменным столом против меня сидел сам Каруцкий, растолстевший, несмотря на свои 30 лет, как боров.
– Как же мог Трилиссер отменить расправу с Бажановым, когда я вчера получил еще одну телеграмму от 1-го заместителя председателя ОГПУ Ягоды – во что бы то ни стало прикончить его? - кричал задыхающимся голосом Каруцкий после того, как я ему рассказал о полученной мною последней телеграмме в Мешеде.
– Ну, что же? Это значит, что правая рука не знает, что делает левая. Тебе Ягода пишет, ты и исполняй, а мне приказано не трогать, я тоже исполняю данный мне приказ, - ответил я.
– Ты лучше расскажи, как они убежали отсюда, - попросил я после некоторой паузы.
– Да очень просто. Выехали на праздник, будто на охоту, и скрылись. Мы только через два дня хватились и узнали, что они за границей. Я пустил на территорию Персии целый десяток переодетых туркменами красноармейцев перехватить их, но было поздно. Их уже повезли дальше. Ах, если бы они мне попались живыми! Я бы им показал, где раки зимуют. Сам бы их "допрашивал"! - говорил Каруцкий, стуча кулаком по столу.
– Однако и фортели же ты выкидываешь! Как это ты рискнул послать переодетых красноармейцев за границу? А если бы их там обнаружили, то ведь это пахнет крупным дипломатическим скандалом, - сказал я.
– Ну, милый мой, что нам впервые что ли. Я вот наспех опять послал своих ребят в Лютфабад, и они увезли мне оттуда английского агента, - ответил Каруцкий.
– Каким образом? - задал я вопрос.
– Понимаешь, нахальство какое! Приехал этот агент к самой границе и оттуда начал вести разведку против нас. Ну, мои ребята ночью пробрались через границу и, взяв его спящим, завернули в простыню и привезли сюда.
– Что же он не сопротивлялся? - спросил я.
– Пробовал кричать, но его так избили, что он только на следующее утро очнулся здесь в подвале, - ответил Карзуцкий, - кстати, приходи сегодня вечером и помоги допросить его, а то он говорит только по-персидски. Я согласился.
– Ну, а как ты ладишь тут с туркменским правительством? Не склочничаете между собой? - переменил я тему разговора.
– Нет, я их держу в руках и в ГПУ никого не пускаю. Недавно меня избрали членом ЦК и ЦИК Туркменистана, да вдобавок орден преподнесли, - ответил он, самодовольно улыбаясь.
В тот же вечер после допроса "агента англичан" я пошел ужинать к Каруцкому на квартиру. На столе стояли закуски и несколько бутылок водки.
– Да, Агабеков, тоска здесь в Туркестане ужасная только водкой и спасаюсь от тоски и малярии, - острил Каруцкий, наполняя снова чайный стакан водкой. К концу ужина он уже наполовину был пьян. Я стал прощаться, видя, что стаканы вновь наполняются.
– Так ты не забудь прислать шесть метров мне на костюм, да жена просила духи и пудру "Герлен". Пришли с первым же курьером, - попросил Каруцкий.
– Хорошо, пришлю, - обещал я.
– А Бажанова и Максимова поймаю. Не я буду, если не поймаю. Как? Бежать из моего района? - уже заплетающимся языком говорил Каруцкий.
Это было в 1928 году. Я свое обещание сдержал. Я послал Каруцкому материал на костюм и жене его духи и пудру. Он же свое обещание выполнить не смог. Бажанов и Максимов благополучно добрались до Парижа.
Бедный толстяк Каруцкий! Ты, наверное, и сейчас за бутылкой водки клянешься расправиться со мной… А пока что издеваешься над моими стариками-родными. Они же в твоем районе!
Свободное копирование
