1 июля
Мы живем как на далеком острове, далеком от всех житейских бурь. А они бушуют вовсю. Здесь жил секретарь Бубнова — славный малый, молодой, красивый. И вдруг он словно почернел весь. А потом исчез. Уехал?.. Но мимо, мимо... Верховский и Екатерина Ивановна, по словам Надежды Волынской, тоже вынуждены... уехать... Гуля Верховский! Но мимо! Он друг Тухачевского...
Тут молодой композитор Тихон Хренников и жена Клара. У него лицо простого русского паренька.
Мы теперь наверху, а внизу под нашей комнатой поселились пианист Григорий Романович Гинзбург с женой Ревеккой Львовной и сыном, маленьким Левушкой. Аленка и Лева — закадычные друзья. Старая чудачка, прекрасная актриса В. О. Массалитинова. И еще масса интересного народу. Приезжал писатель Гайдар и случайно услышал, как я пою. Через два дня сказал мне: «Вы помогли мне закончить книгу!» Он мне больше всех понравился — умный и простой.
Вечерами в старом доме концерты. И еще часто приходят ко мне в гости мои новые знакомые, и мы по очереди читаем вслух стихи разных поэтов. Художник Александр Иванович Иванов — невзрачный, тихий человек, — оказывается, великолепно читает Тютчева и знает почти все его стихи наизусть. Игорь Аптекарев, пианист, очень некрасивый, но когда играет ноктюрны Шопена, бледнеет и делается красивым. Великолепный пианист!
Цаплин приволок огромные камни, сделал пьедесталы и рубит бюсты певца Доливо, у которого лицо — как морда большого умного пса, и старуху Массалитиху, похожую на бабушку из «Детства» Горького.
Пианистка Мария Соломоновна Неменова-Лунц предложила аккомпанировать мне и приготовить со мной концерт в Малом зале Консерватории. Только бы было где жить в Москве, а работы непочатый край!
Милая Полина Арго, некрасивая, но обаятельная жена красивого грузного блондина с окладистой бородой — поэта Арго, познакомила меня с профессоршей пения Ксенией Александровной Дорлиак. Я пела ей, у меня предел верхнее «соль» и «ля», но «ля» беру уже на пьяниссимо, на форте не пробовала и не хочу. Ненавижу, когда орут, а у нас почти все певцы и певицы именно орут, а не поют. Ксения Александровна сказала, что рада будет заниматься со мной и что нельзя во мне ничего нарушать. У нее дочь Нина, привлекательная, изящная, поет хорошо, старательно. В ней есть музыкальная культура и вкус. Однако во многом они провинциальны, и то, что лет тридцать как уже вошло «там», во Франции, в Англии, в быт, сюда еще не дошло. Главное, что «там» стало вдруг бесконечно, недоступно далеко. У меня иной раз сердце замирает от ужаса, что никогда больше...
Но мимо!
Еще кое-кто исчез... И все об этом молчат!
А человека как не было...
Свободное копирование
