Уже несколько недель, как я в Тарусе. В первые же дни посетила могилу художника Борисова-Мусатова. Кладбище расположено на высоком берегу Оки, который крутым обрывом падает вниз. Могила Борисова-Мусатова (гранитный пьедестал и на нем лежащий мальчик) находится почти на самом его краю и рисуется на фоне открытого далекого горизонта с лесами, зеленеющими лугами и бодро текущей Окой. Удивительно хорошо выбрано место покоя. Прекрасный, чарующий художник, который так тонко, с такой грацией наносил на холст свои видения. И так рано умер.
25 июня 1939 года, к своему глубокому горю, будучи в Тарусе, прочла в «Известиях» о смерти Аркадия Александровича Рылова. Еще потеряла друга. Видела я Аркадия Александровича незадолго до моего отъезда, 5 июня, когда я провела у него вечер. Он был уже нездоров. Говорил, что при малейшем движении чувствует жжение в груди. Он смотрел своими большими, добрыми голубыми глазами на собеседника, прижимая к груди свою небольшую худенькую руку.
В лице Аркадия Александровича мы потеряли очень большого художника, чрезвычайно одаренного, искреннего и правдивого.
Это был пейзажист чистой воды. Живопись его крепкая, сильная, несколько терпкая. От его этюдов и картин веет бодростью, свежестью живого чувства. В его произведениях, какое бы время дня он ни изображал — вечер ли, раннее утро или сумерки, серенький день или солнечный, нет сентиментальности, печали, уныния. Все моменты природы им воспринимались бодрым, ясным чувством. Энергия его была неиссякаема, трудолюбие безгранично. Техника его живописи приятна, проста, легка. Без крупных мазков, без ненужного размаха, без форса.
По духовному складу это был замечательный человек. Ясный ум, доброта безграничная, общительность, незлобивость привлекали к нему всех, кто только его знал. Он пользовался всеобщей заслуженной симпатией и любовью.
Я подавлена. Какие смерти! Рылов, Сомов, Петров-Водкин.
Сомов мой давнишний друг и товарищ. Мы рядом шли так долго вместе, в самую лучшую пору нашей жизни. В пору исканий, в пору своего утверждения и борьбы.
Петров-Водкин. Трудно говорить о нем. Очень сложный человек. Несомненно, богато одаренный, и при этом разнообразными дарами. Раньше всего он стал выступать как автор драматических вещей, из них некоторые исполнялись на сцене. Потом он стал живописцем. В последние годы он написал свою автобиографию в двух томах: «Город Хвалынск» и «Пространство Эвклида». В них он показал свое большое литературное дарование, хотя с некоторыми чертами его я не могу согласиться. Он любил говорить об искусстве, но часто совершенно непонятно.
В его личности — преобладание ума над чувством, ума холодного, часто отвлеченного, философствующего и скептического.
Больше всего из его вещей я любила те, в которых он изображал материнство. Всегда превосходны его натюрморты. Он их исполнял в совершенстве. В его искусстве — глубокое понимание формы в ущерб колориту.
Свободное копирование
