За два лета, 1936-го и 1938 годов, которые я там прожила, я сделала много. Написала два акварельных портрета Ксении Алексеевны и Николая Александровича. С его портретом во время работы случилась беда. Возвращаясь сверху, где позировал Николай Александрович, я нечаянно по дороге прорвала бумагу, да как раз на лице. Портрет был уже довольно подвинут. Никому не рассказала я о моей неудаче, а, запершись в моей комнате, перенесла на новую бумагу все, что мною было уже сделано. На следующее утро я продолжала работу как ни в чем не бывало. Во второе мое пребывание в «Борке» еще написала поколенный портрет Николая Александровича маслом. Он сидит в большом кресле перед круглым столом. На столе старые книги. Фон — темно-малиновая драпировка. Портрет неплох. Скорее хорош. Лицо Николая Александровича почти в профиль, и он похож. Живопись сильная, но сдержанная, и сыроватости в ней нет.
Много сделала акварельных этюдов «Борка» и его окрестного пейзажа.
Но лучше и милее всего были хозяева «Борка». Они окружали меня лаской и вниманием. Очень скоро я почувствовала себя с ними уютно и спокойно.
Жили они во флигеле, а большой старый дом отдали Академии наук, где был дом отдыха для академиков.
Флигель тоже был старой постройки. В нем было четыре комнаты и наверху две светелки. В одной из них каждый день работал Николай Александрович часов восемь. иногда и больше. У правой наружной стены дома (если смотреть на крыльцо) росла огромная, с большими разлапистыми ветками елка, посаженная Николаем Александровичем, когда ему было пять лет. К фасаду этого дома, обращенному к саду, примыкала обширная и длинная терраса. Внизу, перед ней, пестрела большая клумба цветов, из центра которой стремились вверх семь гладких серебристых стволов чудесных берез. Кругом росли кусты шиповника, сирени, жасмина.
Свободное копирование
