Зато в 1976 году, мне, уже как сотруднику Института всеобщей истории, суждено было еще раз поехать а Италию. Наш институт получил приглашение прислать несколько историков на празднование тридцатилетия Общества дружбы с СССР, очень торжественно отмечавшегося в Италии. Устроители организовали в связи с этим целую международную конференцию историков в Генуе, с большим числом докладов на разные темы. Зина собиралась быть там и настаивала, чтобы я поехала с ней. Нам предстояло отправиться как туристам, за деньги, но желание еще раз повидать Италию оказалось столь велико, что я после недолгого раздумья согласилась. Однако в последний момент Зина все переиграла — поездка совпала с выборами в Академию, на которых она вторично баллотировалась в члены-корреспонденты. Кроме меня в туристской группе, было всего два историка из Института истории СССР — А.П.Новосельцев и Ю.А.Тихонов, остальные члены группы не имели отношения к предполагавшейся конференции.
Добираться до Генуи пришлось не простым путем. Мы почему-то летели через Софию, где провели целый день, что позволило познакомиться с этим милым, уютным городом. Часов в пять дня на болгарском самолете мы вылетели в Рим. Погода стояла ясная, теплая, и сверху было видно Средиземное море, а потом и контуры «итальянского сапога». Через полтора часа самолет приземлился в Риме в аэропорту Фьюмичи, мы поужинали там и уже поздно вечером, часов в десять, вылетели в Геную на изящной и легкой «Каравелле». Во время этого полета началась страшная гроза, которая нас сильно задержала, а потом и болтанка. Я очень испугалась, но, несмотря на потоки проливного дождя, «Каравелла» благополучно снизилась и села в Генуе уже в половине двенадцатого ночи. А первые заседания должны были начаться на следующий день, в девять утра. К нашему удивлению, нас, усталых и сонных, под проливным дождем встречала весьма представительная компания: мэр города Генуи и несколько советников, почетный председатель общества «Италия — СССР», старый коммунист, сенатор Амендола, и другие руководители общества. Как потом выяснилось, они приехали с машинами, чтобы торжественно отвезти нас в отель, где были заказаны номера для всех участников конференции. Усталая и разбитая, я приняла душ, легла и под шум непрекращавшегося ливня быстро уснула.
Проснулась я рано, часов в семь утра, было уже светло. Быстро одевшись и позавтракав в ресторане отеля, я в составе нашей группы историков отправилась на открытие конференции. Она происходила в старинном средневековом палаццо знаменитого генуэзского банка Сен-Джорджио, возникшего еще в XIII веке. Это величественное здание выходило на не очень широкую площадь, огражденную парапетом. За ним шумела, пенилась и искрилась на солнце синяя вода Генуэзского залива, полукругом охваченного красавицей Генуей. У входа в залив, на расстоянии примерно километра от города, сверкал на солнце знаменитый Генуэзский мол, тоже построенный еще в средние века. Невозможно было не любоваться всей этой красотой, но мы спешили на заседание.
В зале собрался весь цвет итальянской медиевистики, и я впервые познакомилась с такими крупными учеными, как Манселли, Брецци, Виллани, Ди Роза, Дж. Керубини, и многими другими, с кем потом неоднократно доводилось встречаться на разных международных форумах. Нас принимали очень хорошо и торжественно, но для делегации всего из трех человек это иногда становилось тяжело. Если кто-то из нас опаздывал, заседания не начинались. Мы сделали доклады — я по советской медиевистике (там была тема и по историографии), Новосельцев — о генуэзских колониях в Крыму, Тихонов — по истории русского феодализма. Все доклады вызвали дружественный интерес. Сделали ряд интересных докладов и итальянцы. Особенно интересным для меня оказался доклад Брецци о развитии итальянской медиевистики в послевоенный период. Он говорил о том, как еще в фашистский период наиболее передовые и мыслящие историки стали отходить от крочеанства к марксизму, хотя и в тайне; как после второй мировой войны это влияние марксизма постепенно усиливалось. И хотя докладчик подчеркивал, что большинство итальянских медиевистов не являются марксистами, но испытанное ими влияние этой доктрины, по его мнению, оказалось очень плодотворным. Говорил он и об итальянских историках-марксистах, о Грамши и его последователях. Меня поразила тогда та терпимость, с какой он оценивал разные точки зрения, столь далекая от обычного у нас стремления во чтобы то ни стало изыскать какие-нибудь недостатки у историков-немарксистов.
Свободное копирование
