В таком настроении в конце августа 1980 года мы вместе с ней в составе нашей делегации, возглавляемой академиком С.Л.Тихвинским, поехали в Бухарест на Международный конгресс историков. Ехали мы с Зиной в одном купе вдвоем. К нам все время приходили члены делегации поприветствовать ее, а заодно и меня. Было весело и хорошо на душе. Конгресс в Бухаресте прошел интересно, хотя собрался в условиях резкого охлаждения с западными странами, начавшегося после нашего вступления в Афганистан.
Тем не менее доклад наш имел успех, успешно выступила и я в комиссии по истории представительных учреждений и на некоторых других заседаниях. Тогдашний председатель этого комитета английский профессор Кенигсберге, с которым я давно состояла в переписке, но никогда ранее не встречалась, после этих заседаний попросил одного из представителей нашего нацкома послать меня в Англию на год в лондонский Институт всеобщей[1] истории за их счет. Реакция была, как всегда негативная. Так еще одно мое приглашение для научной работы за рубежом кануло в лету.
На конгрессе было много любопытного: масса интересных встреч с зарубежными историками, приемов, хороших докладов. Во-первых, на его открытии тогдашний председатель международного комитета историков профессор Бергман из ФРГ с трибуны конгресса во время открытия впервые прямо заявил о наличии в современной историографии марксистского направления как одного из ведущих. Констатировав существование идеологической конфронтации между ним и другими течениями, он призвал историков к совместным усилиям в борьбе за мир и спасение человечества от атомной войны.
Во-вторых, вопреки этому пожеланию, на секции по историческому образованию разгорелись жаркие и не вполне в парламентском стиле дебаты по докладу нашего коллеги милейшего Владимира Терентьевича Пашуто, ныне, к сожалению, уже умершего, который со свойственным ему задором и азартом в своем докладе о школьных учебниках обрушился на учебники ФРГ, обвиняя их в пропаганде реваншизма и чуть ли не фашизма. Думаю, что эти обвинения были не вполне справедливы и страдали некорректными обобщениями отдельных, немногочисленных фактов. Они вызвали возмущение немецких историков, и сам профессор Бергман обрушился в свою очередь на Пашуто с ответными обвинениями в тенденциозности, необъективности, идеологизации проблемы. Произошел бурный спор, завершившийся тем, что немецкий ученый демонстративно покинул заседание. Так его призыв к миру сразу же не выдержал испытания конкретной ситуацией. Это был неприятный инцидент, довольно, впрочем, обычный в условиях необъявленной «холодной войны». Я не хочу оправдывать несдержанность председателя Всемирного комитета историков, но не снимаю вины и с милого Владимира Терентьевича, доклад которого носил явно вызывающий характер по отношению к немецкой стороне, что было тем более необоснованно, что ведь и наши учебники по истории СССР, да и по всеобщей истории, были полны всевозможных натяжек, продиктованных отнюдь не стремлением к научной истине, но более политическими и идеологическими мотивами.
Свободное копирование
