Новым в нашей жизни в шестидесятые годы, как уже было замечено, стала возможность ездить за границу. Речь шла, конечно, не о научных командировках для работы, но или о туристских поездках за очень большие деньги, или о командировках для участия в каких-либо конгрессах либо симпозиумах. Пробиться в такие поездки было трудно: ездили в основном академики, члены-корреспонденты, высокие партийные и государственные деятели и уж, во всяком случае, ученые-члены партии. Так что «железный занавес» для основной массы ученых и, вообще, граждан лишь слегка приоткрылся. Людей теперь делили на «выездных», которые выезжали часто, и «невыездных», которым трудно было добиться выезда. Для того чтобы выехать в капиталистическую страну, следовало сначала съездить раз или два в социалистическую и только потом ставить вопрос о западных странах. Я, конечно, считалась «невыездной» и даже боялась помыслить о какой-либо поездке. И все же в 1965 году мне удалось побывать в Англии, стране, которую я изучала и которую мне нужно было увидеть.
В этом мне помогло то обстоятельство, что по рекомендации факультета я стала членом Общества дружбы «СССР — Великобритания», возникшего в начале шестидесятых годов, и даже возглавила его историческую секцию. В связи с этим я часто принимала в Москве английских историков и обеспечивала развитие обоюдных контактов с их советскими коллегами. Поэтому для меня поездка в Англию была не только вопросом моего желания, но и связывалось с моей деятельностью в Обществе дружбы.
И вот летом 1965 года, находясь на отдыхе в Эстонии, я получила телеграмму из Общества, что в определенный день и час мне надлежит прибыть на инструктаж в ЦК КПСС. Я срочно выехала в невероятном возбуждении и в назначенный день слушала инструктаж. Он отличался шаблонной глупостью, увы, тогда внушаемой всем выезжающим за границу. Нас предупреждали, чтобы мы не ходили поодиночке, особенно в магазины и вечером, чтобы никому не давали своих домашних адресов, что нас на каждом шагу будет подстерегать опасность со стороны вербовщиков западных спецслужб, чтобы мы избегали личного общения с англичанами и т. п. Такие неопытные люди, как я, никогда не бывавшие за границей, принимали все за чистую монету и не без страха пускались в путь. После всех этих предостережений нам, наконец, сообщили, что мы едем как гости ежегодной конференции Британской ассоциации содействия науке и образованию, что оттуда впервые получено официальное приглашение, что нам предстоит достойно представлять там нашу науку и культуру и что там будут гости со всего мира — около пяти тысяч человек. После этого нас отпустили, сообщив точное место сбора и час отлета. А через два дня мы вылетели в Лондон.
Все это время я была в страшном напряжении, боялась лететь на самолете — ведь никогда раньше летать мне не приходилось, боялась встречи с англичанами, опасаясь, что не смогу с ними объясняться и вообще чувствовала себя не в своей тарелке. Вместе с тем, я подтрунивала над собой, вспомнив дореволюционный сатирический роман Лейкина «Наши за границей», в котором изображалось поведение «наших» за рубежом. Лететь в самолете мне понравилось. В аэрофлотовском лайнере все меня удивляло: и чистота, и вкусный завтрак (мы вылетели рано утром), и чудесные облачные пейзажи за окном. Три с половиной часа прошли незаметно в беседе с моими товарищами по группе. Нас было двадцать пять человек. Возглавлял группу член-корреспондент, теплотехник Попков, сравнительно молодой, лет сорока пяти человек. Публика собралась разношерстная. Я сразу сдружилась с двумя преподавательницами английского языка и все время потом находилась в их обществе.
Свободное копирование
