Во многом изменился подход и к так называемой «буржуазной» историографии XIX и XX веков, как к дореволюционной русской, так и к западной, в том числе и современной. Хотя убеждение в том, что «буржуазная» историография всегда ниже по уровню советской, формально еще сохранялось, все же стало возможным более серьезно и научно объективно анализировать ее успехи и положительные стороны, использовать не только предоставляемый ею новый свежий конкретный материал, но и предлагаемые ею методы исследования.
Однако с конца шестидесятых годов вся эта возня на идеологическом фронте начала затихать или, вернее, была задушена. Еще при Хрущеве разгромили редакцию «Вопросов истории», осудив «ревизионистскую линию» Панкратовой-Бурджалова. Главным редактором стал бывший адмирал Найда, превратившийся в мирной жизни в историка советского общества (он возглавлял в это время соответствующую кафедру на историческом факультете МГУ), человек малообразованный, грубый и, видимо, довольно консервативный. Начались проработки книги В.П.Данилова о коллективизации, которую не допустили к печати. И она еще долго лежала в столе. Позднее, уже в конце шестидесятых годов, распустили методологический семинар в институте, стали препятствовать всяким «новациям».
Уже в начале шестидесятых годов сделалось ясно, что «оттепель» начинает захлебываться. Сам Хрущев делал глупость за глупостью и все время колебался между разоблачениями и восхвалениями Сталина. Но если он еще колебался, то в партии и правительстве были люди, которые отнюдь не колебались. Они считали, что сделанных разоблачений достаточно, что трогать систему нельзя, что надо закрепиться в неустойчивом равновесии, достигнутом обществом, и даже немного подать назад. Так совершился «тихий» переворот 1964 года: Хрущева отправили на пенсию тихо доживать свой век на даче (слава богу без репрессий). К власти пришел Л.И.Брежнев и его команда. Как политик он был на две головы ниже Хрущева, а его окружение, естественно, было еще менее способным к управлению такой великой страной, как СССР. Началось нелепое, беспринципное правление людей, главной задачей которых было «ничего не менять», жить по сложившейся традиции, стараться не видеть и тем более не информировать народ о всяких неприятностях и неполадках. Началась так называемая эпоха «застоя», продлившаяся еще двадцать лет и не только вконец разрушившая нашу экономику, но и переменившая психологический климат в стране. Ушли в прошлое аскетически-истеричный энтузиазм и самоотверженность масс тридцатых годов, которые, несомненно, существовали не только из страха, но и по внутреннему убеждению многих, патриотический подъем военных лет и первых лет послевоенного восстановления, надежда на обновление и завершение строительства коммунизма, обещанные Хрущевым. Нельзя бесконечно жить только энтузиазмом. Новые поколения советских граждан его полностью утратили. Они хотели покоя, сытой жизни, хороших квартир, машин. По сути дела идеалы общественной жизни полностью были заменены погоней за личным благополучием, граждане страны перестали добросовестно работать, любить и ценить свой труд, стали относиться к нему спустя рукава. Воцарилась коррупция, которую мы все ощущали, но о масштабах которой узнали только в конце восьмидесятых годов. Стал господствовать гнусный принцип «я — тебе, ты — мне».
И все же акции Хрущева оставили известный след в обществе. Прекратился кровавый террор и ушел вечный страх (теперь преследования касались лишь тех, кто открыто выступал против существующего строя, — так называемых «диссидентов»), стало легче заниматься историей, обходиться без догматических постулатов и набивших оскомину цитат. Если не прямо, то эзоповым языком удавалось высказать многое, в том числе и оригинальные мысли.
Важным результатом хрущевских времен, отчасти сохранившимся и после того, было поднятие «железного занавеса», которым Сталин отделил нас от всего мира. Появилось больше возможностей ездить за границу, если не для научной работы, то хотя бы на симпозиумы, конгрессы, в качестве научных туристов. Кое-что из этих благ перепало и мне.
Свободное копирование
