* * *
Приезжая в Петроград, мы останавливались у бабушки. Я до сих пор помню ее адрес: Большой проспект, дом 44, квартира 13.
Бабушкина квартира в Петрограде по сравнению с просторным домом Рубежного никогда не казалась мне большой. Мне очень нравилась гостиная в сиренево-золотых обоях. Но меня удивляла «неодетая» статуя из белого мрамора, которую я из скромности называла «босикомой». В ванной комнате, слева по коридору, как и у нас в Ревеле, стояла высокая колонка из красной меди, которая топилась дровами или углем.
В нашей спальне стояла кровать, покрытая белым одеялом, и над ней на стене был звонок для вызова прислуги. С этим звонком связано событие, которое я до сих пор помню. Однажды вечером у бабушки были гости, и меня, конечно, уложили спать. Мне не спалось, и до меня доносились говор и смех из гостиной. Тихонько я подняла руку и нажала на кнопку…
Я перестала скучать! Легкое движение кончика пальца вызвало суматоху: в гостиной не сразу сообразили, что звонят совсем не у входной двери. Но с появлением мамы игра закончилась.
Эта белая кровать связана еще с одним дорогим моему сердцу воспоминанием. Папин отчим Иосиф Казимирович Кононович, не будучи моим настоящим дедом, подшучивал иногда над своей молодой и кокетливой женой — она, мол, бабушка, в то время как он еще не дедушка.
При нашей первой встрече, делая реверанс, я обратилась к нему с подсказанным мне приветствием: «Здравствуй, Кузен!»
Ему это очень понравилось, и прозвище за ним так и осталось. С ним было как-то очень просто ладить, может быть, оттого, что он никогда не старался говорить со мной, как с маленьким ребенком. Он был всегда самим собой, мой Кузен и мой самый любимый дедушка.
— Что ты хочешь, чтобы я тебе принес? Я выйду, но очень скоро вернусь.
Мы были одни — мама и бабушка были в гостях, прислуга на кухне.
— Копченого сига и красную капусту.
Он даже и не подумал меня отговаривать. Вернувшись, Кузен отдал мне мой «заказ», не допытываясь, что я буду с ним делать.
Полное уважение свободы каждого! Свободы, которой я сразу же злоупотребила. Но с каким удовольствием я расплющивала жирную рыбину на белоснежном покрывале! Я до сих пор вспоминаю, сколько упоения было в каждом моем жесте: я ее пришлепывала, переворачивала, мяла и время от времени раскатывала кочаном капусты по кровати.
— Мама, Тата идите посмотреть, что мне принес Кузен!
Я даже не дала им времени раздеться, так торопилась повести их в нашу комнату полюбоваться моим сокровищем. Я не помню, чтобы мне был выговор. А Кузену? Тоже не знаю.
29 октября 1916 года… День святой Анастасии, именины бабушки, а также и мои. Мы были у нее в Петрограде. Помню, что визитеров было очень много и среди них верный поклонник бабушки, некто Родзянко, брат председателя Думы. Несколькими днями раньше он шутя спросил меня, что я предпочитаю, цветы или конфеты.
Я очень любила шоколад, но почему-то ответила: «Цветы!»
В день Ангела я получила от него огромный букет!
Теперь я могу сказать, что эти цветы, полученные накануне зимы и революции, остались на всю жизнь в моей памяти ярким, красочным воспоминанием.
Свободное копирование
