Мы здесь эмигранты - 15

30 октября

Конец октября, но еще по-прежнему тепло. Перед кофейнями и закусочными стоят столики. Я сижу за таким столиком с Жаком, студентом-теологом. В Польше стулья в кофейнях стоят друг против друга, что вполне естественно, поскольку люди встречаются, чтобы поговорить. Во Франции стулья расставлены так, что сидишь рядом с собеседником, лицом к улице. Чтобы посмотреть соседу в глаза или просто время от времени бросить на него взгляд, приходится всячески изворачиваться. Это утомительно – поэтому уже через четверть часа так или иначе начинаешь глазеть на улицу.

– Жак, я никогда не научусь писать по-французски. Письменный французский – иероглифическое письмо. Если никогда слова не видел, ни за что его правильно не напишешь.

– Ешь французский petit déjeuner,[1] пей французские вина, а орфография сама тебе в голову влезет. – Довольный своим рецептом, Жак съел пятый круассан.

– Знаешь что, если уж даешь советы, то мог бы забыть на минутку, что ты француз, и не говорить мне о еде и питье, а нормально, как теолог, порекомендовать какую-нибудь молитву Духу Святому о ниспослании дара хотя бы двух иностранных языков.

– Если б ты спросила меня, как быть, чтобы не грешить, я бы порекомендовал тебе литанию, но у тебя проблема с французским языком – вот я и посоветовал то, что адекватно твоему горю. Смотри, видишь тех двоих на перекрестке? Угадай, из какого они ордена.

И правда, дорогу переходили два монаха в коричневых облачениях.

– Не знаю. Может, францисканцы?

Жак, студент-теолог, возразил:

– Нет-нет. Это орден ряженых.

– Ты чего? – удивилась я. – Самые обыкновенные монахи.

– Может, и были обыкновенными – в средневековье, когда их одежда служила признаком бедности. Теперь нищие такое не носят.

– Ты не прав, – попробовала я переубедить Жака. – Хорошо, если монах выглядит как монах; и кроме того – традиция. В Кракове есть такая длинная улица, вдоль нее – каштаны, крепостные стены, церкви. Утром, когда падает снег, в тишине, по этой улице проходят чередой монахини в длинных черных плащах. Сейчас, двести лет назад, каждую зиму – глядишь сквозь снег на эту черную процессию.

Жак погрозил мне круассаном:

– Смотри, попадешь в ад для эстетов!

– А ты – в ад для прогрессивных теологов.

Он рассмеялся:

– В каком это круге ада?

– В том, где самые страшные муки и нет круассанов.

Мы расплатились по счету: я за кофе, он за десять круассанов и три кофе.