Что касается ущемления М.А.Барга, то в то время оно по существу не проявлялось, хотя его судьба давала основания для того, чтобы он ощущал себя ущемленным. Он был одинок, потерял во время войны семью, уничтоженную немцами где-то на Украине или в Белоруссии, жил в общежитии, пробивал себе путь собственным трудом и талантом. Но и ему помогали, например, В.М.Лавровский, восхищавшийся им до предела, да и Е.А.Косминский тоже, хотя и не очень симпатизировавший ему лично. Наконец, Михаил Абрамович в отличие от меня состоял в партии, что в то время было важным условием карьеры. Тяжелый период для него начался в конце сороковых годов, когда он, уже защитив кандидатскую диссертацию, из-за начавшейся травли «космополитов» остался без работы, без прописки в Москве, без постоянного местожительства. Только в начале пятидесятых годов он все же сумел устроиться на работу в пединститут им. Ленина, а затем, уже в конце пятидесятых или начале шестидесятых, смог перейти в Институт истории АН СССР. С этого времени начался расцвет его таланта. К тому моменту он защитил в институте докторскую диссертацию, по которой я была одним из его оппонентов (вместе с Е.А.Косминским, В.М.Лавровским, В.Ф.Семеновым), и вскоре занял одно из ведущих мест в нашей медиевистике и в области истории английской революции.
Михаил Абрамович был талантливым и интересным ученым исключительного трудолюбия, интуиции и яркой фантазии. Круг его интересов отличался чрезвычайной широтой; начав с аграрной истории Англии XIII века, где Барг продолжал и развивал исследования Е.А.Косминского, он затем стал заниматься разными аспектами истории английской революции, историей идеологии низов английского общества, историей исторической мысли (уже позднее). Мне кажется, что во всех этих аспектах своих исследований он всегда стремился сравняться, а потом превзойти Евгения Алексеевича, что тут была какая-то своеобразная ревность к успехам нашего мэтра, стремление доказать, что сам Барг не хуже. И хотя для меня эти два ученых все же остаются несопоставимыми, отдаю должное таланту, изобретательности подходов и яркости дарования М.А.Барга. Особую сферу его деятельности составляли исследования в области марксистской методологии истории, в частности, теории формаций, которые занимали ученого в семидесятые — восьмидесятые годы. Думаю, что они были вызваны потребностью дать марксистскому пониманию истории более широкое и свободное истолкование, сделать его поле деятельности более открытым, в частности выделить собственно исторические закономерности, найти их отличие от общих законов исторического материализма.
Однако на практике эти работы Барга носили слишком абстрактный, я бы сказала, заумный характер, уводили его от живой конкретики, которую он сам так любил и умел интересно интерпретировать. Лишь в самые последние годы, уже в конце восьмидесятых — начале девяностых годов, Михаил Абрамович стал отходить от этих жестких схем в сторону новых цивилизационных принципов подхода к истории. Но в период моего первого знакомства с ним до этого всего было еще далеко. Мы оба были молоды, полны энтузиазмаи с взаимным интересом обсуждали волновавшие нас конкретные проблемы.
Сколько интересных мыслей и обобщений приходило в мою молодую и свежую голову! Это запомнилось как едва ли не самое счастливое время в моей научной жизни, которое потом никогда не повторилось.
Свободное копирование
