13.
Полгода ушло на то, чтобы подготовить двухчасовую радиопередачу «Театр Булгакова». Я написал сценарий, режиссировал Василий Топорков. Как самоотверженно, не считаясь со временем, работали актеры!
Валентин Катаев, сославшись на нездоровье, отказался участвовать в передаче. Эмилия Львовича Миндлина не «утвердила» цензура. Виктор Шкловский, набычившись, наклонив полированную голову, проговорил, глотая слова:
— Михаил Булгаков не мой писатель. Более тридцати лет назад в книге «Гамбургский счет»[1], я писал: «В Гамбурге — Булгаков у ковра». Могу писать и говорить о Льве Толстом, Коста Хетагурове, Минине и Пожарском, художнике Федотове, ОПОЯЗе, Эльзе Триоле, Эйзенштейне, Мичурине, Циолковском…
Снова из мутной тьмы выплыли злые силы.
За два дня до пуска в эфир передачу забраковали. Пленка не попала в архив, ее хотели смыть. За бутылку коньяка мне удалось унести ее со студии.
Всех участников передачи Е.С. пригласила к себе домой, на ужин. У нее было щедрое сердце, и она умела дружить с людьми.
Первым бокал с шампанским поднял Василий Осипович Топорков.
— Сегодня здесь собрались, — сказал он, — самые верные друзья и почитатели Булгакова, Верю, что скоро пробьет час его воскресения. Пьесы Михаила Афанасьевича снова увидят свет рампы, и ни одна из его книг и пяти минут не пролежит на прилавках книжных магазинов.
Бледная, потускневшая Е.С. просила гостей не уходить.
— Сегодня мне особенно грустно. Больно, и очень страшно справлять тризну по неосуществившейся мечте.
Свободное копирование
