Принц Коноэ полагал, что если Япония кончит войну немедленно, то удастся сохранить императорский государственный строй, в противном случае последний благоприятный шанс будет упущен. Докладывая императору в марте 1945 г., он утверждал, что продолжение войны вызовет революцию. «В освобожденных Японией странах, – говорил Коноэ, – развертывается народное движение, внутри Японии создается все больше условий для возникновения коммунистической идеологии». Однако император и его приближенные в то время воздерживались высказывать определенное мнение о войне и мире.
Премьер Коисо пытался использовать созданный им Высший совет по руководству войной, чтобы санкционировать предварительные неофициальные переговоры с Чунцином. В сложившейся тогда обстановке Высший совет не мог играть той руководящей роли, какую отводил ему Коисо. Это скорее был орган согласования противоречивых точек зрения по вопросам войны. Поражение на Филиппинах в конце 1944 – начале 1945 г. в значительной степени объяснялось слабой деятельностью совета. Что касается сепаратных переговоров с враждующими странами, то здесь шансы на успех имелись лишь до тех пор, пока не произошли коренные изменения в международной обстановке. Тегеранская и Ялтинская конференции изрядно волновали правительство Коисо, тем более что в Токио далеко не все было известно о решениях этих конференций.
Переговоры с Чунцином велись по личному указанию премьера и под его руководством. О содержании и технике ведения этих переговоров я не раз слышал в шанхайских кругах.
В августе 1944 г., сразу после образования кабинета Коисо – Ионаи, Высший совет по руководству войной принял решения по некоторым международным проблемам. Одной из первых таких проблем считалось достижение мира с Чунцином. Была выдвинута следующая задача: путем переговоров добиться объединения режимов Чан Кай-ши и Ван Цзнн-вэя, установить с новым правительством Китая отношения благожелательного нейтралитета, после чего вывести из Китая войска.
Решение этой задачи премьер Коисо поручил советнику при нанкинском правительстве Мио Хину, китайцу японского происхождения. Резиденция Мио Хина находилась в Шанхае. Связь с ним поддерживалась через специального корреспондента газеты «Асахи» и директора информационного бюро Симомура. Связь Мио Хина с Чан Кай-ши осуществлялась через вице-президента нанкинского правительства и гоминьдановскую разведку. Мио предоставили личный самолет, радиостанцию, специалистов по связи, шифры, курьеров и деньги.
В марте 1945 г. Мио Хин доложил Коисо о том, что установлены контакты с начальником канцелярии Чан Кай-ши. Вызванный в Токио Мио Хин изложил премьеру и принцу Хигасикуни свой план, предусматривавший упразднение нанкинского режима и прекращение военных действий со стороны Чунцина с последующим выводом японских войск из Китая. После заключения перемирия Япония при содействии Чан Кай-ши должна вступить в переговоры с американцами и англичанами о всестороннем мире.
С самого начала деятельности Мио Хина представитель японского командования в Нанкине и министерство иностранных дел Японии выступили против его затеи, назвав ее авантюрой. В тот период они серьезно рассчитывали на предательство военного министра чунцинского правительства Хо Ин-цина, которому обещали после свержения Чан Кай-ши пост президента Китая. Они всячески мешали осуществлению прямой связи Токио с Чунцином. Когда Мио Хин прибыл в Токио с докладом о своем плане, военные власти решительно выступили против вывода японских войск из Китая. Министр иностранных дел Сигэмицу добился через маркиза Кидо распоряжения императора о приостановке работы над планом Мио Хина. Вскоре правительство оказалось вынужденным уйти в отставку, и этот план был похоронен.
Насколько серьезное значение японские правящие круги придавали сепаратным переговорам с правительствами враждебных стран, говорят и другие примеры.
В начале 1945 г. бывший министр иностранных дел, а затем посол в Лондоне Сигэру Ёсида с одобрения министра двора Мацудайра вступил в тайные переговоры о сепаратном мире с официальными представителями английского правительства, возглавляемого в то время Черчиллем. Переговоры велись через шведского посланника в Токио Багге. Поскольку этот шаг не был санкционирован Высшим советом и правительством Коисо, Есида пришлось давать объяснения в министерстве внутренних дел и жандармерии, взявшем на себя в годы войны функции политического и идеологического надзора.
Не менее настойчиво делались попытки сепаратных переговоров и с США. Такие попытки предпринимались одновременно по нескольким каналам. Главным была Швейцария, где постоянно находился официальный представитель правительства США и крупнейший разведчик Аллен Даллес. Аккредитованные там японский военный атташе генерал-лейтенант Окамато, посланник Кавасэ, а также резидент японской разведки капитан второго ранга Фудзимура и управляющий Банком международных расчетов Китамура активно вели секретные переговоры с американскими представителями.
Таким образом, японские правящие круги видели выход из сложного военно-политического положения в сепаратном мире, что привело бы к ослаблению совместных усилий союзников в борьбе с Германией и Японией. Они также пытались, играя на формально нейтральных отношениях с Советским Союзом, оторвать нашу страну от государств антигитлеровской коалиции. Советское правительство решительным образом отвергало в принципе сепаратные переговоры с агрессорами о мире и добивалось того же от своих союзников по совместной борьбе. Однако несмотря на это, с первого и до последнего дня войны в Токио не верили в единство антигитлеровских сил, в «союз русского медведя, британского льва и американской пантеры». Здесь надеялись, что с приближением победы над Германией неизбежно возникнет вражда в союзной коалиции.
Крымская конференция руководителей трех союзных держав в феврале и ее решения в отношении Германии и Японии свидетельствовали о том, что вторая мировая война подходит к своему финалу. Мощное советское наступление зимой и весной 1945 г. привело фашистскую Германию на грань военного поражения, предопределило перевес сил союзников в Европе. В Токио все чаще с тревогой посматривали в сторону Советского Союза. Японские правящие круги понимали, что главной цементирующей силой союзной коалиции является Советский Союз, одержавший самые крупные победы над гитлеровской армией, обладавший огромной военной мощью и решимостью довести войну против фашизма до победного конца.
Сразу после совещания в Ялте «большой тройки» в Токио еще не знали, какие решения вынесла конференция и какие обязательства взял Советский Союз. Здесь не предполагали, что эти обязательства сводятся к готовности СССР через два-три месяца после окончательного разгрома Германии выступить против Японии, если последняя не проявит благоразумия и не капитулирует. Догадки и предположения на этот счет строились разные. Все они свидетельствовали о том, что в японских правящих кругах усиленно размышляли о том, как предотвратить катастрофическое для Японии развитие событий, как помешать Советскому Союзу выступить на стороне ее противников. Нередко к нам обращались знакомые и незнакомые японцы с вопросом, будет ли война между СССР и Японией. Мы понимали, что это не простое любопытство, ведь от этого зависел исход войны для Японии. Иногда чувствовалось, что этот вопрос инспирирован японскими властями и разведкой. Мы старались избегать бесед на эту щекотливую тему, дипломатически уклонялись от ответа на поставленные вопросы, тем более что и сами знали тогда очень мало.
Свободное копирование
