Война наложила свою печать на образ жизни, сознание и поступки японского народа. По своему размаху, материальным затратам и принесенным жертвам эта война не имела себе равных во всей его истории. Она потрясла до основания государственные, моральные и этические устои, потребовала полной мобилизации материальных и духовных сил нации.
В годы войны политические руководители и буржуазные идеологи Японии много говорили о достигнуто единстве нации, сплочении всех слоев и классов японского общества в борьбе с «врагами» Японии и азиатских народов. Однако это была сплошная демагоги: Далеко не всем в Японии нужна была война. Трудовому люду Японии – рабочим, крестьянам, рыбакам мелким ремесленникам, служащим – она принесли лишь неисчислимые невзгоды да страдания.
Шел 1943 год. Японию преследовало страшное слово «мобилизация»: мобилизация людей, мобилизация средств, мобилизация духа. Не было такой семьи, которая бы не проводила на фронт одного-двух мужчин. Практически уже все трудоспособное население, как мужчины, так и женщины, было занято в промышленности, на транспорте, в морском промысле, в производстве продовольствия в деревне. Япония шла к все общей тотальной мобилизации. «Все для войны!»-таков был лозунг дня.
Перед японским народом со всей силой встала проблема голода. Ранее я уже рассказывал, что японские власти столкнулись с серьезными трудностями обеспечивая продуктами питания сравнительно небольшую группу иностранных дипломатов. Накормить же 100 миллионов людей, да еще создать запасы продовольствия для армии и флота – в условиях войны дело чрезвычайно сложное. Японский народ голодал в буквальном смысле слова. Уже много месяцев подряд пояса были затянуты до предела. Рисовые нормы не раз сокращались. Паек только назывался «рисовым», а фактически рис обильно смешивался с чумизой, гаоляном и бобами. Мизерный «рисовый» паек в 150-200 граммов на семью из пяти-шести человек, как правило, выдавался со значительным опозданием. Давно 122 и в помине не было мяса, сахара, жиров. Эти продукты распределялись по военным госпиталям, где число раненых росло с каждым днем. Костлявая рука голода дотянулась и до японской столицы. От недоедания многие едва держались на ногах. Обычным явлением стали рахитичные дети с выпуклыми животами и кривыми тонкими ножками. В ряде районов свирепствовали цинга, «бери-бери»[1], в некоторых местах была отмечена холера.
Чтобы смягчить голод, японское правительство провело очередную «мобилизацию» и развернуло движение «помощи трону через сельское хозяйство», призвав население к массовому выращиванию овощей. Зимой 1943 г. начался поход за обработку пустующих земель. Каждый клочок земли был приспособлен под огород, на нем трудолюбивые японские женщины и старики выращивали лук, капусту-лотос, фасоль, батат. По заборам, деревьям, стенам и крышам тянулись ползучие плети огурцов, кабачков, гороха. Тепла и влаги в Японии хватало, а остальное создавал сам человек. Нужда и народная мудрость научили людей собирать урожай даже на горстке камней.
Мне довелось наблюдать, как в Японии в годы войны велась настоящая борьба за жизнь. Можно было видеть домохозяек и детей, сгребавших во дворах и на улице мусор, чтобы сжечь его и получить небольшую горстку золы для удобрения. Каждое утро женщины с совком и метелкой собирали кал лошадей.
По пути из дома в посольство я ежедневно проходил мимо продовольственной лавки, возле которой обычно выстраивалась очередь, часами ожидавшая выдачи продовольственного пайка. Распределение по карточкам (хайкю) – главная тема разговоров японских домохозяек военных лет. Очередь стояла до тех пор, пока не появлялся исхудалый старик, сообщавший, что выдача пайка вновь задерживается. Унылые и безрадостные женщины разбредались по домам, чтобы утешить словом надежды своих голодных детей. Я однажды поинтересовался, почему распределением пайка занимаются только мужчины. Мне объяснили, что у японцев существует традиция доверять важное дед только мужчинам, как существам наиболее достойны и способным. Нам, советским людям, этот обычай м зался попросту нелепым. Японские женщины свои трудолюбием и безграничным терпением вызывали нас большое уважение. Мы понимали, что только средневековая дискриминация женщин в Японии препятствует их творческому расцвету. Кстати сказать, это доказала и послевоенная история Японии, когда японских женщин в значительной степени уравняли в правах с мужчинами. После войны я встречал много женщин – выдающихся общественных деятелей, депутате парламента, борцов против ядерного оружия, за международную безопасность. Среди них хочется назвать первую женщину депутата парламента Като, лауреата международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами», руководителя движения «Поющие голоса Японии» Акико Сэки, прогрессивную писательницу Юрико Миямото и многих других.
Голодная японская столица, стоявшие повсюду очереди женщин за пайком ассоциировались у мен с военным Петроградом 1917 г. Но не такова был обстановка в Японии зимой 1943 г. Японские трудящиеся, обманутые демагогическими лозунгами, разобщенные и запуганные, совершенно не были готовы организованной борьбе против кровавой авантюры своих правителей. Коммунистические и социалистические лидеры находились в тюрьмах, в стране царили полицейско-фашистский террор.
Свободное копирование
