Вскоре я отправилась в горы в качестве одного из участников месячных сборов на звание младшего инструктора альпинизма СССР.
Лагерь альпинизма находился высоко в горах на Медео. Оттуда каждый день уходили в разных направлениях, а затем возвращались покорители вершин. Мы, новички, первую неделю учились вязать узлы, переправляться через горные реки, ходить в горах, ступая вразвалочку на всю ступню, ровно, глубоко дыша, учились вести себя в связке. Я была крепкая и выносливая, и наш инструктор Петя Черкасов всегда брал меня в свою связку, чтобы не тащить на себе «слабосилок».
«Умный в горы не пойдет, умный горы обойдет» — есть шутливая альпинистская песенка. Но уж если хоть раз поднялся, навсегда отдашь им свое сердце — не знаю, что может быть сравнимо с красотой гор. Однако горы шуток не терпят, легкомыслия не прощают, в этом я скоро убедилась на собственном опыте.
Когда лезешь по отвесной скале, помни о трех точках опоры, а именно: две руки и нога или две ноги и рука всегда должны во что-то крепко упираться. И, конечно, страховка. Тот, кто с тобой в связке, пока ты ползешь, должен, не спуская с тебя глаз, травить веревку, обмотав ее вокруг скалы или валуна. Таковы правила. Их добросовестно изложил и так же добросовестно подчеркнул их обязательность на первом же занятии Петька Черкасов, наш инструктор. В том, что для него самого они совершенно необязательны, я убедилась уже спустя несколько дней. Правда, сначала он уверовал в мои альпинистские способности, что, не скрою, мне очень польстило, и взял в свою связку. Однако после этого он перестал меня страховать. Перемахивает огромными ножищами гигантские ледяные трещины, прыгает горным козлом по осыпи, обрушивая вниз огромные валуны и камни, а на меня — ноль внимания. А ведь я иду сзади: могу и в трещину угодить, и валуны с камнями на меня с грохотом несутся, — чихать ему на это! Однажды это чуть не стоило жизни нам обоим.
Три точки. Я помню об этом, распластанная на отвесной скале. Да, я помню, но мне страшновато, потому что подо мной бездонная пропасть. И как мне хочется, чтобы сегодня — хоть раз! — Петька меня страховал. Но он, конечно, не страхует. Приподнимаю голову и вижу: сидит Петька спиной ко мне и орет во всю глотку «Аля-ля-луйя» — жизни радуется.
Дурак ты, Петька, ведь, если сорвусь, я тебя сдерну, мы же с тобой на одной веревке. Что это? Моя нога потеряла опору — она цеплялась не за уступ — за камень, а он от тяжести рухнул. И я тоже сейчас рухну, потому что держусь, распластанная, на одной руке и одной ноге. «Аля-ля-ля-луйя», — еще громче орет Петька, а я в холодном поту пытаюсь нащупать хоть какой-нибудь уступ, но нога скользит и скользит по гладкой стене. «Все», — думаю я и — нащупываю уступчик. Теперь попытаюсь свободной рукой найти опору — ага! получилось! — зацепилась и подтянулась. Ползу. Выползаю. Сажусь рядом с Петькой.
— Дурак ты, Петька, — говорю, — мы же с тобой чуть не погибли.
— А? — лениво огладывается Петька, машет рукой и снова: — Аля-ля-ля-луйя...
Но через несколько месяцев доигрался-таки Петька. Они шли втроем по снежному пирсу: Петька, еще один инструктор и девушка-новичок (говорят, из-за этой девушки Петька с инструктором накануне чуть ли не всю ночь выясняли отношения). Как ни странно, не девушка, а опытный инструктор сорвался и полетел вниз. Девушка страховала, зарубившись ледорубом, а Петька, как всегда, нет, — и их сдернуло обоих. Метров сорок они летели, оставляя на сверкающем чистейшем альпийском снегу кровавый след. Девушку изуродовало, Петька погиб, инструктор отделался ушибами.
Свободное копирование
