Через несколько дней, около 20-го марта, я получил вызов, по телефону, в Царское Село. Государь был по обыкновению крайне милостив ко мне, долго говорил о том, что многое его очень заботит, что вести о выборах в Думу не предвещают ничего доброго, что в Председателе Совета Министров Он видит постоянные колебания и даже явные противоречия в предлагаемых мерах, но все же надеется на то, что благоразумие возьмет верх над революционным угаром, и что члены Думы, почувствовавши лежащую на них ответственность перед страною, постепенно втянутся в работу, и все понемногу уладится. Относительно моей поездки в Париж Государь сказал мне, что не сомневается в том, что я не откажу Ему в Его просьбе поехать на "новый большой труд", как сказал Он, и верит, что я сделаю все, что будет в моих силах.
Я изложил перед Государем мои опасения, рассказал мое свидание с Нетцлиным, мои частые встречи с Гр. Витте и мои опасения на счет того, что дело вовсе не так подготовлено, как это может казаться, показал несколько телеграмм того же Нетцлина и просил не судить меня за неуспех, если бы им кончилась моя поездка. В заключение я сказал, что буду телеграфировать Председателю Совета Министров о каждом моем шаге, а "если будет уж очень плохо", - прибавил Государь - "то просто телеграфируйте, прямо Мне и будьте уверены, что за все я буду Вам сердечно благодарен, так как хорошо понимаю, что не на праздник и не на увеселительную прогулку Вы едете".
Мои невеселые думы насчет ожидающих меня трудностей в Париже, стали сбываться гораздо скорее, нежели я сам этого ожидал.
Я готовился уже к отъезду и ждал только прямого указания Гр. Витте о дне моего выезда, как всего три дня спустя после аудиенции у Государя Гр. Витте сказал мне по телефону, что мне следует выехать немедленно, хотя от Мендельсона получены недобрые вести, и мне нет надобности останавливаться {150} в Берлине, как это было первоначально предположено, а нужно ехать прямо в Париж. На вопрос мой, в чем заключаются эти недобрые вести, он ответил мне просто, что Мендельсон, отказывается за себя и за всю свою группу участвовать в займе, не давая никаких объяснений, но что этот отказ не может иметь решающего значения для успеха операции, так как один факт участия в ней Америки широко покрывает неблагоприятное последствие от выхода Германии из синдиката.
Я заехал на другой день к Гр. Витте, прочитал у него телеграмму Мендельсона, которая, действительно, не давала никаких мотивов, но для нас обоих было очевидно, что это был простой ответ на нашу помощь, оказанную всего несколько недель тому назад Франции в Альжесирасе.
Свободное копирование
