Детские болезни, по полному списку измучившие меня, а заодно и родителей, конечно не помнятся. Первое воспоминание связано с гриппом, перешедшим в воспаление легких.
Я лежала на родительской кровати, под новым пушистым ковром, а с него на меня падало нечто сходное с мягкими валунами, накатывались какие-то преогромнейшие чудища. Страх, что они меня поглотят… тошнота… невозможность уклониться от этих обвалов. Света нет, звуков нет — полное одиночество, и эти атаки неживых необъятных громадин. Я вполне различаю ковер, но не понимаю, почему он так себя ведет, что делать с ним, и мысль о том, чтобы встать, ко мне не приходит. Сгибаясь под наваливающейся тяжестью, я поворачиваюсь спиной к опасности и пытаюсь дышать. Но вот на периферию слуха пробились звуки присутствия родителей, зазвучали их голоса и я рвусь к ним, выныриваю из страшных барахтаний, отделяюсь от забивающих дыхание, подминающих меня под собой лавин. Высокая температура, галлюцинации, бред… тревога мамы и папы. Они от меня не отходят.
Как на беду, в ту пору в доме не оказалось денег, а мне требовался пенициллин, новый дорогой препарат. Папа в отчаянии мотался по соседям, пытался одолжиться деньгами до получки. Однако без успеха: некоторые ссылались, что сами сидят на мели, а Иван Иванович Бараненко, мамин двоюродный дед, отказал в помощи из принципа. Взамен нее жадный старик разразился поучением о необходимости иметь накопления на черный день, которые позволят в любых ситуациях не зависеть от добрых людей. Мне стоило, конечно, так опасно заболеть, чтобы родители этой ценой купили его доморощенную мудрость.
Но в аптеке, куда папа обратился в надежде взять лекарство в долг, пенициллина и не оказалось.
Зато там подсказали, что в селе гостит Анна Павловна, врач несколькими годами ранее работавшая в нашей больнице. Теперь она жила в областном центре, работала в крупной больнице, однако часто приезжала в село на выходные, словно на дачу. И папа обратился к ней — представляю, с какими мольбами.
— Сейчас осядет пыль от череды, и я приду, — пообещала Анна Павловна.
Тогда только папа заметил, что уже вечер и по улицам пошли коровы, возвращающиеся в хлева с пашни.
— Да, конечно, — обрадовался он, невольно сравнивая две беды: поднятую чередой пыль и опасное состояние своей дочери. Люди, люди…
Тем не менее Анна Павловна вылечила меня своим пенициллином — сама приходила по несколько раз в сутки и ставила уколы.
— Девочке нужны витамины, — сказала она, когда опасность миновала.
— Где же их взять? — закручинилась мама. — Время-то какое… — была ранняя весна.
— Хорошо бы хоть чай с малиновым вареньем.
На следующий день сестра, возвратившись с уроков, принесла малиновое варенье. Она попросила его у Светы Стекловой, своей подружки, и та дала. Немного — всего стограммовую рюмочку.
В тот же вечер я пила чай вприкуску с вареньем, а родители и сестра смотрели на меня и ждали чуда. И чудо произошло — наутро стало легче, а потом я пошла на поправку.
Свободное копирование
