Но вернусь к хронологическому порядку моего рассказа. В тот самый день, когда Элсворт получил в Номе вышеприведенную телеграмму от руководителей аэроклуба, ему пришла еще одна телеграмма, подписанная самим аэроклубом, хотя, несомненно, ее отправляли те же самые господа. Телеграмма гласила следующее:
«Нижеследующее составляет часть документа: президент норвежского аэроклуба сообщает о получении от мистера Элсворта сообщения, что последний только рад пойти навстречу пожеланию, чтобы имя полковника Нобиле было присоединено к названию экспедиции. Президент сообщил, что аэроклуб, горячо благодаря мистера Элсворта за эту личную большую жертву, решил из уважения к итальянскому государству и конструктору дирижабля дать экспедиции имя трансполярного полета Амундсена – Элсворта – Нобиле. Президент сообщил, что он опубликует это при сдаче дирижабля 29 марта. Аэроклуб также решил, что на Северном полюсе будут сброшены не только норвежский флаг, но также американский и итальянский, однако таким образом, что норвежский флаг будет сброшен первым. В остальном изменение названия не повлечет за собой никаких перемен в национальности экспедиции или в уже заключенных контрактах.
Аэроклуб»
Единственный комментарий, какой можно сделать к этой телеграмме, это тот, что «сообщения» Элсворта вообще не существовало. Элсворт никому абсолютно не говорил, что его очень обрадовало присоединение имени Нобиле к названию экспедиции. В действительности же произошло только следующее: при нашей второй встрече в Риме Томмессен настоятельно просил нас сдержать обещание, которое он, очевидно, уже успел дать, а именно – позволить, чтобы имя Нобиле упоминалось в связи с экспедицией, но только в Италии и то только пока дирижабль не будет передан нам итальянским правительством. Томмессен уверял нас, что на это надо смотреть исключительно как на временный и местный знак уважения и уступку итальянской национальной гордости. Побежденные этими доводами и опасаясь, что в случае нашего несогласия итальянское правительство нарушит контракт и не даст нам дирижабля, Элсворт и я согласились с большой неохотой на это строго ограниченное употребление имени Нобиле. Впоследствии, как видно из только что приведенной телеграммы, аэроклуб повел себя как хорошо известный господин, который, получив мизинец, захватывает и всю руку [[1]]. Он вынудил тщательно ограниченную уступку и сделал из нее широкое до смешного разрешение без нашего на то ведома и согласия.
Элсворт сейчас же телеграфировал сердитый ответ на обе телеграммы, требуя дальнейших объяснений. В ответ мы получили следующую телеграмму:
«Уже отослали два единственные имеющиеся условия касательно Нобиле и опубликования. Согласно пожеланию Амундсена, все относящееся к руководству взять из договора в Риме. Подтверждаем первоначальное условие вашей субсидии, согласно которому Амундсен и вы пишете книгу, однако оно было впоследствии изменено вашей телеграммой, разрешавшей Нобиле писать воздухоплавательную часть. О газетных статьях ничего не сказано, но всякий закон, несомненно, решит в этом случае вопрос по аналогии с договором относительно книги.
Томмессен, Сверре, Брюн».
Эта телеграмма ясно показывает, что руководители аэроклуба сами грешат против здравого смысла, истолковывая свои неудачные выражения в злополучном неправомерном контракте. Ведь даже с их точки зрения газетные статьи Нобиле были совершенно неправомерны.
Свободное копирование
