Мы покинули Тромсе 16 июля 1918 года и пошли вдоль северных берегов Европы на восток.
В течение десяти дней мы все на борту пребывали в состоянии напряженного беспокойства, так как знали, что до самого Белого моря мы не застрахованы от встречи с подводной лодкой. Наши опасения были причиной комичного случая, происшедшего 25 июля, когда мы подошли к Югорскому Шару. На палубе не было никого, кроме вахтенных, – все остальные находились внизу. Неожиданно разразившийся шторм потребовал аврала для выполнения нужных маневров. Поэтому я неожиданно появился на ступеньках трапа и крикнул вниз: «Все наверх! Скорее!» Минуту спустя я с удивлением увидел, что по ступенькам трапа стремительно несется мне навстречу моя команда: некоторые были в самых несложных ночных костюмах, другие впопыхах кое-как напялили чужое платье, а некоторые даже появились в полном штатском платье с фетровыми шляпами на головах и с саквояжами в руках. Удивление мое сменилось громким хохотом, когда я сообразил, что мой неожиданный зов был принят за сигнал опасности взрыва от мины подводной лодки. Мой смех, а также погода вывели ребят из заблуждения, и они вскоре вернулись на палубу, приняв более подходящий вид для работы.
Северо-восточный проход [[1]], разумеется, был уже неоднократно пройден до нас и для опытных мореплавателей не представляет особых трудностей. Первое достойное упоминания затруднение постигло нас в Карском море, да и оно быстро было преодолено. 1 сентября мы пришли на остров Диксон, где пополнили запасы горючего, и после четырехдневного пребывания там пошли дальше в восточном направлении.
9 сентября мы прошли мимо мыса Челюскина, замечательного тем, что он является самым северным пунктом Азии. Здесь мы встретили сплоченный старый лед и стали медленно подвигаться вперед по узкой полынье, тянувшейся вдоль берега.
Свободное копирование
