Москва купеческая - 36

Солдатенковы происходят из крестьян де­ревни Прокуниной, Коломенского уезда Московской губернии. Родоначальник их, Егор Васильевич, зна­чится в Московском купечестве с 1797 года. Но из­вестной эта семья стала лишь в половине XIX века, благодаря Кузьме Терентьевичу, внуку родоначальни­ка.

О К. Т. Солдатенкове очень много говорит в своих воспоминаниях П. И. Щукин и приводит немало по­дробностей, характеризующих этого замечательного человека и современную ему эпоху и среду, в коей он вращался. Эту среду нельзя, в строгом смысле слова, назвать «купеческой» преимущественно. Там были представители интеллигенции. Были, конечно, и куп­цы, начиная с семьи Щукиных. С Иваном Васильевичем его связывала тесная дружба в течение более, чем пя­тидесяти лет.

В былое время К. Т. торговал бумажной пряжей, но также занимался дисконтом. Впоследствии стал крупным пайщиком ряда мануфактур, банков и стра­ховых обществ.

К. Т. снимал лавку в старом Гостином дворе, со­стоявшую из двух комнат, верхней и нижней. В верх­ней К. Т. обыкновенно занимался чтением газет, а в нижней Ив. Ил. Барышев, его конторщик и управля­ющий, стоял или сидел за конторкой и, если не было дела, то писал фельетоны для «Московского листка» под псевдонимом Мясницкий. Псевдоним этот был взят потому, что Барышев жил в доме Солдатенкова, на Мясницкой улице. В этом доме, где жил и сам К. Т., было несколько богато отделанных комнат, имелось много хороших картин русских художников, большая библиотека и молельня.

В последней служил сам Козь­ма Терентьевич, вместе со своим дальним родственни­ком, торговцем церковными старопечатными книгами, Сергеем Михайловичем Большаковым, для чего оба надевали кафтаны особого покроя... Как пишет П. И. Щукин, «Солдатенков был старообрядец по Рогож­скому кладбищу, что не мешало ему жить с францу­женкой, Клемансой Карловной Дюпюи. Клеманса Кар­ловна очень плохо знала по-русски, а Козьма Терен­тьевич, кроме русского, не говорил ни на одном язы­ке».                                          

У К. Т. Солдатенкова была большая библиотека и ценное собрание картин, которые он завещал Москов­скому Румянцевскому Музею. Но самым главным вкла­дом его в русскую культуру была его издательская деятельность. Его ближайшим сотрудником в этой об­ласти был известный в Москве городской деятель, Митрофан Павлович Щепкин, отец Дмитрия Митрофановича, ближайшего, в свою очередь, сотрудника князя Г. Е. Львова по Земскому союзу и Временному Прави­тельству. Под руководством М. П. Щепкина было из­дано много выпусков, посвященных классикам эконо­мической науки, для чего были сделаны специальные переводы. Эта серия издания, носившая название «Щепкинской библиотеки», была ценнейшим пособи­ем для студентов, но уже в мое время — начало этого столетия — многие книжки стали библиографической редкостью.

К. Т. оставил много средств на дела благотвори­тельности, в частности, для постройки городской боль­ницы.

Коллекция картин К. Т. Солдатенкова является од­ной из самых ранних по времени ее составления, и са­мых замечательных по превосходному и долгому су­ществованию.

Собирать картины он стал еще с конца сороко­вых годов, но решающим моментом была его поездка в Италию в 1872 году, где он сошелся, через братьев Боткиных, с знаменитым художником А. А. Ивановым и попросил его «руководства» для основания русской картинной галлереи. В дальнейшем К. Т, просил Ива­нова покупать для него, что тот заметит хорошего, у русских художников. «Мое желание, — писал он, — собрать галлерею только русских художников».

Ива­нов охотно это поручение принял и постепенно у Сол­датенкова собралась огромная коллекция, где было не мало самых прекрасных образцов русской живописи, как например, эскиз картины «Явление Христа наро­ду» А. А. Иванова.

   К. Т. Солдатенкову принадлежало весьма живо­писное подмосковное имение Кунцево. Он там всегда проживал летом; там же было немало дач, сдававших­ся на лето. Жила там семья Щукиных, а по соседству находилась дача бар. Кнопа. У К. Т. постоянно кто-нибудь гостил, а иные приезжали обедать из Москвы, благо это было недалеко. Приезжал туда И. С. Акса­ков, историк И. Е. Забелин, М. П. Щукин, А. А. Козлов, в ту пору генерал-лейтенант и почетный опекун, ху­дожник Лагорио, врачи Кетчер и Пикулин и др. Бывал всегда и кто-либо из Щукиных. Хозяин принимал ра­душно, но без излишней роскоши. На одном таком обе­де Н. И. Щукин сказал: «Угостили бы вы нас, Козьма Терентьевич, спаржей», — на что К. Т. возразил:

«Спаржа, батенька, кусается: пять рублей фунт».

Я воспроизвел этот эпизод для того, чтобы по­казать, что пресловутое, легендарное московское хле­босольство состояло не в роскоши застольной трапе­зы. Оно выражалось в умении хозяина составить про­грамму обеда и в способности создать приятную для приглашенных обстановку. Незадолго до последней войны, в некоторых домах московских снобов, на боль­ших приемах, когда ужин готовил либо «Эрмитаж», либо «Прага», завели обычай давать карточку. Ужи­навший мог заказать, что угодно. Старые любители покушать строго осуждали это нововведение. «Если ты меня зовешь и хочешь приветствовать, — говори­ли они, — то избавь меня от заботы думать, чего бы вкусного я бы съел. А в трактир я и сам могу пойти, — денег хватит».