Москва купеческая - 1

ГЛАВА I

«Процесс превращения Москвы в промыш­ленный центр пошел особенно быстрыми шагами вперед после реформы 1861 года. В Москву, на фабрики, толпами двинулись бывшие крепост­ные крестьяне. Впрочем, еще очень долго, вплоть до начала XX века, многие московские рабочие сохранили связь с деревней, оставленной наполовину крестьянами. Каждую весну, когда начинались сельскохозяйственные работы, они покидали свои станки и тянулись толпами в де­ревни. С другой стороны, владельцы текстильных фабрик по старинке раздавали в окрестные де­ревни пряжу, чтобы получить ее обратно размо­танной. В рабочих районах, у ворот фабрик, мож­но было видеть толпившиеся группы приезжих крестьянок, нагруженных громадными связками толстых катушек пряжи... В началах XX века эти пережитки старой мануфактуры отмерли, и мо­сковские фабрики в это время уже славились до­вольно высокой технической оснащенностью. Промышленный рост Москвы совершался очень быстро. Окраины города покрывались десятками вечно дымящихся фабрик. Под их стенами раз­растались рабочие кварталы — трущобы с узки­ми грязными улицами, мрачными бараками без света, воды и канализации» (С. Бахрушин, «Старая Москва», Госкультпросветиздат, Москва, 1947.).

Под этой картиной дореволюционного роста про­мышленного значения Москвы, которую рисует покой­ный Сергей Владимирович Бахрушин, я готов полностью подписаться, выпустив только слово «довольно» и сильно смягчив последнюю фразу. «Техническая оснащенность» московских крупных мануфактур — Эмиля Цинделя, Прохоровской Трехгорной, Альберта Гюбнера — была одной из самых лучших во всем ми­ре, и много было уже сделано для улучшения жилищ­ного вопроса для рабочих. Да и у самих Бахрушиных дело это обстояло совсем не так плохо.

Бахрушин прав, говоря, что «промышленным центром Москва начала становиться с начала второй половины прошлого столетья», но торговым центром она была уже давно, со времен Иоанна Грозного, ког­да пошла на ущерб роль Новгорода и Пскова, и са­мого Ганзейского союза, и особенно с той поры, когда и англичане «открыли» Московию. Все время рас­цвета торговли с англичанами и позднее с голланд­цами именно Москва была местом главного торжища, что отчасти проистекало и из того, что в то время она была и центром жизни государства, то есть сто­личным городом. Многие отрасли торговли были в те времена фактической, а иногда и юридической мо­нополией казны, и это обстоятельство способствова­ло усилению роли Москвы в Российском государстве. Москва была и столицей, и крупнейшим торговым цен­тром. И объяснение этому нужно искать не только в историко-политических, но и в географических усло­виях, в каковых находилась столица Московии.

Первенствующая роль Москвы в народно-хозяй­ственной жизни объяснялась, как сказано, и геогра­фическими, и историко-культурными условиями (Приводимую ниже характеристику Европейской России, равно как и некоторые указываемые ниже цифры, я заимствовал из последнего официального издания «Торговля и Промышлен­ность Европейской России по районам», СПБ 1910 г.).

«Европейская Россия представляет широкую че­тырехугольную равнину, вытянутую несколько более в меридианальном, чем в широтном направлении. Эта равнина окаймлена с краев четырьмя горными систе­мами (концом Скандинавской, Карпатской, Крымско-Кавказской и Уральской), четырьмя морями (Ледови­тым, Балтийским, Черным и Каспийским) и имеет че­тыре более или менее широких выхода в соседние равнины (из Лапландии в Швецию, через Польшу и Литву в Германию, из Бессарабии в Румынию и из Нижнего Поволжья в киргизские степи). Из окаймля­ющих русскую равнину морей все являются, так ска­зать, внутренними, так как ни одно из них в сущно­сти не имеет вполне свободного выхода в открытый круглый год для меновой торговли океан, хотя се­верные берега Европейской России и выходят непо­средственно в Ледовитый океан, образуя посредине залив, внутреннее Белое море, но. этот океан значи­тельную часть года затерт льдами. Каспийское море не представляет вовсе никаких выходов в океан, а Бал­тийское и Черное имеют узкие выходы в океан дале­ко за пределами России».

Таким образом, Европейская Россия является наи­более замкнутой, а следовательно наименее доступ­ной для меновой торговли из всех стран Европы, еще вдобавок и наиболее холодной по климатическим условиям. Это обстоятельство в связи с менее куль­турным населением, зависящее от исторических при­чин, служит объяснением сравнительно незначитель­ного развития торгово-промышленной жизни в Рос­сии. Торгово-промышленный оборот на одного жите­ля в Европейской России, выражавшийся в сумме в 7 с небольшим рублей в месяц, как раз соответство­вал покупной способности главной массы населения — чернорабочего люда, ежемесячный заработок которо­го в среднем именно и оплачивался этой суммой денег.