Прошло несколько лет, я перестал и думать не только об этих эпизодах, но и о самом Вейцмане, как неожиданно в одном из писем из Ерусалима Свет сообщил: "Был я у Вейцмана, беседовал с ним в его Реховатском кабинете около часа, 'тэт а тэт'. Вы помните, как он вел себя по отношению к Вам, когда Вы собирали материал к Вашей о нем книге. Я имею много писем от него. Одно из самых нелюбезных это то, в котором речь шла о Вашей книге. По Вашей просьбе я писал ему о материалах и в ответ получил весьма нелюбезный отказ. Теперь, когда он заканчивает свою 'книгу жизни' (пишет ее тут Морис Сэмюэль), он заново прочел Вашу книгу и {112} пришел в восторг, особенно от первой части. Он просил меня набросать краткий конспект первых 100 страниц и прислать ему... Был тут Сэмюэль, я ему об этом сказал, он с удивлением ответил, что первая часть книги уже готова к печати и нуждается только в точной хронологической таблице вейцмановских деяний. Написал Вейцману и жду ответа. Во всяком случае, приятно было слышать от него, что он 'в восторге' от Вашей книги, и передаю Вам это его запоздалое признание". (18. 7. 1947).
Мне это, конечно, тоже было приятно слышать, и не только приятно. Не получая никаких сообщений от самого Вейцмана, я отправился с письмом Света к Найдичу, чтобы спросить, что, по его мнению, надлежит предпринять для возмещения хотя бы морального ущерба, мне нанесенного его лидером? Он посоветовал написать Вейцману, находившемуся тогда как раз в Нью-Йорке, а если бы тот не ответил, как я допускал, Найдич обязался с ним поговорить.
Я последовал его совету. В письме от 4 ноября я упомянул, что со слов Света знаю, что Вейцман теперь более чем положительно оценивает "Доктора Вейцмана". Это дает мне некоторое моральное удовлетворение. Но я хотел бы получить его непосредственно от Вейцмана, "доставившего мне немало огорчений и неприятностей 8 лет назад". Указал я и на то, что обращаюсь к нему по совету Найдича, в свое время "передававшего мне в очень драматической форме" его "недовольство и категорическое требование не издавать книги на английском языке", а теперь "выразившего полную уверенность, что Вы, конечно, не откажетесь дать мне просимое удовлетворение и подтвердите в личном письме свою положительную оценку".
Свое письмо я написал по-русски и оговорил, что ответ может быть продиктован и по-английски, так как вряд ли он располагает русской машинкой.
Через месяц из гостиницы "Плаза" в Нью-Йорке пришло отпечатанное на машинке краткое письмецо Вейцмана по-английски от 5 декабря 1947 года, которое не оправдывало "полной уверенности" Найдича, но для меня было все-таки неожиданным - самым своим фактом и по содержанию, противоречивому и неверному, отождествлявшему прошлое с последующим. Поблагодарив за письмо, Вейцман писал: "Никогда не говорил ничего порочащего (derogatory) Вашу книгу. Наоборот, я считаю ее интересной и хорошо написанной биографией. Всё, что я сказал в свое время, было, что эти книги, а их было несколько, отнимали некоторый интерес от моей автобиографии. Но в этом, конечно, никто не виноват. Я не могу никому помешать писать обо мне, если он того хочет. - Искренне Ваш". - Подпись.
Таков был финал, не давший мне полного удовлетворения, но частично все-таки меня удовлетворивший. Вейцман отказался от прежнего резкого и несправедливого осуждения. Но сделал он это, проведя знак равенства между прежним своим сурово-отрицательным мнением и последующим положительным. Это лишний раз {113} иллюстрировало правильность оценки, данной ему в "Докторе Вейцмане".
Свободное копирование
