После ряда отсрочек, вызванных не столько Временным Правительством или Особым совещанием, сколько событиями, разыгрывавшимися за стенами Зимнего и Мариинского дворцов, выработка закона о выборах в Учредительное Собрание подходила к концу. Но еще до ее завершения правительство утвердило 1-го августа избранную Совещанием 15-членную Всероссийскую комиссию по делам о выборах в Учредительное Собрание. Она должна была руководить, осведомлять и надзирать за правильностью выборов. При избрании 15 из 70, естественно, обнажились личные самолюбия: даже люди с всероссийскими именами почему-то считали вопросом своей чести попасть в эту техническую Комиссию.
В нее были избраны представители разных политических направлений для взаимного контроля. Они вместе с тем были и специалистами избирательного права и техники выборов. Председателем Комиссии был назначен H. H. Авинов. Его товарищами были избраны Л. М. Брамсон и В. Д. Набоков. Выбрали в Комиссию и меня. Мне было поручено составить брошюру с изложением закона о выборах и выработать обращение Комиссии к населению с призывом о всемерном содействии делу выборов. Редактировать "Известия" Комиссии было поручено специалисту избирательной техники Иосифу Владимировичу Яшунскому.
Своя комиссия по выборам организована была при ЦК партии с.-р. В ее задачи входило согласование списков кандидатов, которые составлялись партийными организациями на местах. Комиссия, в которой участвовал и я, не навязывала своих кандидатов местным организациям. Мы только следили за тем, чтобы все, кого партия считала полезным иметь в Учредительном Собрании, имели возможность туда попасть. Из центра многое было виднее, чем на местах, и нужные для законодательной работы люди могли не попасть в число кандидатов просто по неведению, оплошности или отсутствию вакансии. Меня удручало, что среди кандидатов было сравнительно мало квалифицированных интеллигентов. По моей инициативе комиссия рекомендовала включить И. H. Коварского кандидатом от Могилевского избирательного округа и молодого и энергичного экономиста А. Б. Ельяшевича - от Самарского. Оба были избраны и оказались- очень полезны в подготовительной работе к Учредительному Собранию.
Менее удачной оказалась третья кандидатура, поддержанная мною по тому же мотиву - нужды в интеллигентских силах. Ко мне явился Николай Петрович Огановский, известный статистик, знакомый мне еще по Москве, - мягкий в обращении, общительный и симпатичный, очкастый и синеглазый. Простодушно глядя мне в глаза, он без обиняков заявил:
- Как эн-эсу, у меня никаких шансов пройти в Учредительное Собрание нет. Между тем, мне кажется я мог бы быть там полезен. Не думаете ли вы, что разногласия между эс-эрами и эн-эсами сейчас почти совсем стерлись? Я по крайней мере не ощущаю ничего, что отделяло бы меня от вас...
Это было то, что французы называют cas de concience - вопросом политической совести. Я считал полезным иметь Огановского в составе эс-эровской фракции. В конце концов, это его дело считать себя эн-эсом или эс-эром. По моему предложению, комиссия включила Огановского в список кандидатов, которых ЦК партии не отводит, если местная организация партии согласится выставить его кандидатуру. И Огановский прошел в Учредительное Собрание от Воронежского избирательного округа. Он активно участвовал в предварительной разработке эс-эровской фракцией законопроекта о земле. Но когда Учредительное Собрание "не удалось", Огановский был едва ли не первый, кто бросил камень - и грязь - в приютившую его партию и фракцию. Изменив эн-эсам ради эс-эров, чтобы попасть в члены Учредительного Собрания, Огановский не замедлил изменить и эс-эрам, обвинив их в "лицемерии", "трусости" и стремлении "перетянуть на свою сторону массы, соблазненные большевистскими посулами", - что как будто бы ни один здравомыслящий антибольшевик не может считать ни зазорным, ни преступным. Кончил Огановский тем, что стал заслуженным спецом у большевиков.
Свободное копирование
