Нет возможности останавливаться на всем, что приходилось защищать или оспаривать в процессе разработки избирательного закона. Всё же необходимо упомянуть о пропорциональной системе выборов, которую позднее превратили даже в своего рода "козла отпущения" за неудачу Учредительного Собрания.
Пропорциональной системе повезло в Особом совещании и очень не повезло позднее - у так называемых историков русской революции. В Совещании против пропорционального представительства выступали лишь очень немногие принципиальные противники этой системы при всех обстоятельствах, как В. В. Водовозов, и такие непримиримые противники радикальных новшеств, как Маклаков и Аджемов.
Почти все прочие, не исключая ни представителей науки, ни более реалистически настроенных политиков, какими были Винавер и Кокошкин, одинаково признавали, что в создавшейся обстановке пропорциональная система более всего приемлема: давая всем партиям и группам одинаковые шансы на представительство, она тем самым смягчает борьбу между ними. Этим одним, помимо других преимуществ, пропорциональная система с избытком искупала все отрицательные стороны, которые ей присущи.
Когда Учредительное Собрание "не удалось", - как "не удалась" русская революция или, по мнению видных философов культуры, "не удались" ни христианство, ни вся история человечества, - одной из причин стали считать неудачную систему выборов. Будто бы из-за пропорции потерпела крушение демократия в России и демократия в Германии, времен Веймарской республики. Этот спор тянется уже свыше 37 лет. Не стану к нему возвращаться. Скажу только, что я был и остался сторонником пропорциональной системы, хотя и считаю, что это вопрос техники, а не принципа. И сейчас, как 37 лет тому назад в Особом совещании, я повторил бы: "Проблема абсолютно справедливого избирательного права вообще не осуществима... Мы должны признать, что невозможно создать такое представительство, при котором получился бы абсолютно точный, фотографический снимок, зеркало или географическая карта воли и настроений страны. Это проблема, вне реальных и юридических возможностей лежащая". Приходится, поэтому, стать на относительную точку зрения приближения воли народного представительства к воле народа.
Говорят: пропорциональная система не обеспечивает устойчивости правительства. Это в известном смысле верно, но не всегда, и применимо также к мажоритарной системе. Во Франции 1952 г. с некоторыми отступлениями действует последняя, а правительство всё же находится в постоянной зависимости от партийного "шестиугольника" и сделок между шестью партиями его образующими. И в Англии с классической мажоритарной системой, без перебаллотировок, и там существование правительства зависит от крохотной третьей партии либералов, не говоря уже о "других", имеющих три места в нынешнем парламенте. Главное же, что неприемлемо в мажоритарной системе, это разительное расхождение между числом избирателей и избранными депутатами от каждой партии.
На выборах осенью 51-го года за партию Черчилля голосовало на 223 тысячи избирателей меньше, чем за партию Эттли, а депутатов тори имеют на 27 больше, чем Рабочая партия.
И связанность избирателей со своим, лично им известным депутатом вовсе не всегда гарантирует реальную поддержку со стороны избирателей. Говорят, члены Учредительного Собрания встретили недостаточную поддержку со стороны своих избирателей именно потому, что они их лично не знали, а имели дело со списком кандидатов. Но вот перводумцы были избраны на основании мажоритарных выборов и личной связи избирателей с депутатами. А были ли они поддержаны после разгона Думы своими избирателями активнее, чем члены Учредительного Собрания? Удача или успех того или иного народно-представительного учреждения в слабой степени зависит от порядка избрания.
Свободное копирование
