Мне исполнилось 22 года, когда я принял определившее всю мою дальнейшую жизнь решение. Потому ли, что я примкнул к революции в более зрелом возрасте, чем многие из сверстников, и принял свое решение в итоге внутренней борьбы с самим собой, но я оказался застрахованным навсегда от той смены вех, которая была характерна для людей моего поколения и ему предшествующего, когда от революции многие устремлялись к контрреволюции, чтобы потом придти к флирту и даже восхвалению большевистской власти, как власти подлинно-революционной и подлинно-национальной.
Приняв свое решение, я тотчас установил контакт с Исполнительным комитетом, который руководил студенческим движением, и вскоре сам оказался в его составе в качестве представителя 4-го курса юридического факультета. Мне поручили следить за тем, чтобы занятия, прерванные в университете по случаю рождественских каникул, не возобновлялись. Я принял поручение и, когда узнал, что проф. Кассо назначил очередную лекцию, отправился выполнять возложенную на меня миссию.
На этот раз Кассо говорил не о генеральном межевании, которое не есть межевание генералов, а о взаимоотношении между главной вещью (например, картиной) и ее принадлежностью (рамой). Он цитировал сравнительное законодательство и судебные решения.
Эта проблема имела вековую историю и знала разноречивые решения. Все они, как небо от земли, отстояли от происходившего в реальности. Это было самоочевидно. В то же время было неловко вторгаться в чужую беседу и прерывать ее. Пересиливая себя, я всё же встал и не слишком красноречиво исполнил вариацию на вечную тему о том, что, когда действует оружие, музы умолкают, когда в Петербурге льется кровь, московский университет не может оставаться равнодушным и продолжать занятия как будто ничего не произошло. Kacco оборвал меня, заявив, что наука самоценна и при всех обстоятельствах должна идти своей дорогой. Кое-кто из слушателей его поддержал. Я успел всё же призвать сочувствующих жертвам кровавой расправы покинуть аудиторию вместе со мной. За мной последовал всего один студент. Успех был невелик. Некоторое время спустя начальство само признало более благоразумным занятия в университете прекратить.
К тому времени я продвинулся уже несколько вперед в своих взглядах. Я убедился на опыте, что студенческое движение идет в том же фарватере, что и события, но слишком аморфно и неопределенно - включает разные элементы. Для эффективной борьбы с деспотизмом нужна большая сплоченность и большее согласие относительно средств и целей борьбы. Этим обладают политические партии. Такого рода выводы делало тогда множество людей, особенно из молодых.
И православно настроенный Свенцицкий, вернувшись из Петербурга, где на собраниях тамошнего религиозно-философского общества свел знакомство с религиозными деятелями либерального толка, до епископов включительно, - ощутил себя революционером.
Он составил воззвание в соответствующем духе, снабдил его знаком креста и отпечатал типографским способом. А ночью ряд сочувствовавших ему, переодевшись в простонародное платье, с разведенным в жестянках крахмалом и кистью под полой, отправились расклеивать это воззвание. Клеили где придется, - где меньше было риска быть захваченными. Неудивительно, что воззвание оказалось расклеено преимущественно в... укромных местах.
А еще через некоторое время тот же Свенцицкий, со своим единомышленником Эрном, создали Христианское братство борьбы. Не без влияния идей Мережковского и его литературного стиля, религия здесь сопрягалась с революцией: истина православия противопоставлялась лжи и насилию самодержавия и Синода.
В издательстве "Труд и Воля" - излюбленное анархистами сочетание слов Свенцицкий стал печатать популярные брошюры, в 15 страничек каждая: "Что нужно крестьянину", "Взыскующим Града" и др. А. В. Карташев свидетельствовал в 1951 г., что созданный С. Н. Булгаковым в 1906 г. Союз христианской политики был спроектирован "в развитие Христианского братства борьбы" Свенцицкого-Эрна.
Свободное копирование
