Памиро-Алай – 3

Памиро-Алай – 3

Вдохновлённые успехом, мы на следующее лето (1959) снова собрались на Памиро-Алай. На этот раз нас было шестеро: из прежней группы – Димка, Серёжка, Лёша и я, и двое «новеньких» – Игорь Мельчук и его друг Сталий Брагинский.

Из первой части похода запомнилась необычная насыщенность его стихами. Я как-то об этом не писал, но в нашей группе вообще было принято по вечерам не только, как у всех, петь у костра, но и читать стихи. На этот же раз мы превзошли себя – добавился ещё такой знаток поэзии, как Игорь. Именно там я, да и все остальные, из уст Игоря впервые услышали Мандельштама:

«Мне на плечи бросается век-волкодав,

Но не волк я по масти своей».

Что же касается спортивно-исследовательской части, то я наших планов не вспомню, да и записей не сохранилось. Похоже, что на этот раз места были совсем неизвестны, и первые 10 дней пути основным нашим занятием были многочисленные разведки. Часть из нас сидела на какой-нибудь летовке, а два-три человека выходили просматривать возможные пути – налегке, то есть с почти пустым рюкзаком. Нашей целью было найти перевал (не помню, были ли какие-либо сведения о его существовании или мы собирались пройти через нехоженый – по примеру Цирка). От летовки обычно довольно скоро выходили на какой-нибудь ледник, поднимались по нему, убеждались, что пути нет, и возвращались назад. Довольно скучное и утомительное занятие, плохая погода, дожди (впервые мы встретили дожди в этих местах), некоторые из нас были в плохом физическом состоянии, утомляли неудачи и вообще терялась уверенность, что мы что-нибудь найдём.

На 10-й день к 2 часам дня вся наша группа оказалась на леднике у «стенки» (как мы её назвали). Мы стоим на леднике, кое-какой лагерь можно разбить и здесь. Мы на дне как бы половины чаши: впереди, слева и справа крутые подъёмы, из которых можно надеяться на проходимость только того, что по центру. Представляется сомнительным, что хотя бы там есть перевал, но стоит посмотреть. В разведку уходят Серёжка с Игорем.

Они уходят, а мы все смотрим им вслед. Их фигурки становятся всё меньше, а потом исчезают за поворотом ледопада. И вдруг я вижу, как с верхней части ледопада срывается огромная глыба льда, так размером с двухэтажный дом – прямо на то место, где должны быть наши разведчики. И хорошо видно, как оттуда на нас несётся лавина. Тревожно сжимается сердце. Что с ребятами, неужели погибли? Мы со Сталием хватаем верёвку, кошки, аптечку и бросаемся вверх. Дима и Лёша занялись примусом, чтобы вскипятить воду. Никогда ни до, ни после мне не случалось подниматься в гору с такой скоростью. Казалось, бежишь и даже не замечаешь, хватает ли тебе дыхания.

Добежав до ребят, я узнал, что с ними случилось. Сначала они шли в связке, но, немного пройдя, сделали непростительную глупость: решили, что будет удобнее идти без верёвки. А потом совсем рядом рухнула ледяная глыба, которая, по счастью, их не задела. Но их понесло образовавшейся лавиной. Серёжка, как человек более опытный, упал, зарубился ледорубом и остался неповреждённым. А Игорь не смог зарубиться, и его понесло на трещину. По всему раскладу он должен был в неё провалиться, но подарок судьбы – за несколько секунд до того на неё рухнула глыба льда, которая и остановила движение Игоря. Во время удара Игорь почувствовал дикую боль и потерял сознание.

Мы втроём медленно спустили Игоря к лагерю. Оказалось, что у него сломана рука. Сломана серьёзно – кисть представляла собой ломаную линию (вот уж не думал, что этот геометрический термин придётся употребить в буквальном смысле). Мы приложили к руке деревянные палки и обмотали жгутом – такая замена гипсовой повязки. О том, чтобы продолжать поход, нечего было и думать (хотя, к стыду и позору нашему, мы это сообразили не сразу). Мы разложили Игорев рюкзак по остальным пяти и пошли назад прежним путём. Игорь держался молодцом – как ему только удавалось при сильной боли, шёл, разговаривал, даже шутил. Только иногда вскрикивал при неосторожном движении, бывало, что и нецензурно – по его словам, впервые в жизни.

Так идём 5 дней. На 5-ый доходим до машины, которая довозит нас до Риштана, оттуда автобусом в Коканд, а из Коканда все разъезжаются в разных направлениях. Первую медицинскую помощь Игорю оказывают то ли в Коканде, то ли в Самарканде. Уже позже, в Москве, ему делают операцию, вгоняют в руку металлический штырь, с которым он некоторое время и ходит. А потом рука становится совсем нормальной – так сказать, second hand.