Курсантская пора - 5

На фото: Празднование 40-летия Октября: «Идет мореходка Седова!»

Наряду с обычными нарядами, предназначенными для использования охранных функций по всей территории училища, выделялись также в зависимости от потребностей согласно заявкам от руководителей по заведованиям, отдельные группы курсантов на так называемые хозработы. Такие заявки поступали, на очередной день, к дежурному по училищу. Особой оригинальностью почему-то отличались заявки от заместителя начальника по хозяйственной части (г. Сарана), например: «Выделить грузовой автомобиль ЗИС или, при отсутствии такового, выделить трех курсантов…» Можно полагать, что это будет равнозначная замена 60 л.с.:3=20 л.с.=1 курсанту?

Приближалось завершение строительства нашего экипажа на Будённовском проспекте. Потребовалась очистка прилегающей территории, отведённой под двор экипажу, где в последствии будут проводиться утренние зарядки и построения, по-ротно, колонн курсантов для ежедневного перехода в основной учебный корпус по ул. Седова, 8. Для разборки и очистки от оставшихся старых одноэтажных строений, находящихся на территории будущего нашего двора, привлекались поочередно из каждой роты группы курсантов — на всё те же училищные хозработы. Разбирая стены здания, наши курсанты однажды наткнулись на замурованное хранилище денег. Вероятно кто-то из бывших царских богатеев, промышлявший торговлей на рядом находившимся городском рынке, в период гражданской войны подался в бега, спрятав свою наличность до лучших времён. Вернуться не удалось, а вся бумажная наличность за истекшие годы превратилась в архивные бумажки, не имеющие реальной стоимости. Эти бывшие «деньги» побывали потом в каждой роте, все насмотрелись на эту, теперь уже своего рода, коллекцию старых купюр. Новый их владелец — курсант, который расковырял их в стене сносимого здания, в ней в принципе не нуждался, поэтому позже за договорную сумму уступил её мне. Теперь кроме домашней коллекции почтовых марок у меня дополнительно будет ещё и коллекция старых денег. Для большего восприятия истории России всё-таки это достаточно интересно!

Училищный карантин для курсантов первого курса продлился всего один месяц, после которого начали выпускать нас в увольнение на субботние и воскресные дни. В первую очередь эти увольнительные как поощрение, получали отличники учёбы, к числу которых относился и я. Поэтому с первых же увольнений начались мои регулярные поездки к Люсе в посёлок Каменоломни города Шахты. Обычно приезжал я к ней вечером в пятницу, а в воскресенье во второй половине дня возвращался обратно. Увольнение для всех выдавалось только до 23 часов воскресного дня — далее «Отбой!» и с утра начало новой учебной недели.

После автобусной остановки в городе Шахты добирался к дому Люси, где она снимала комнату в посёлке Каменоломни, обычно пешком. Однажды по дороге увязался за мной местный мальчуган, который, кривляясь, стал дразнить, увидев приезжего в морской форме:

Моряк — с печки бряк,

Растянулся, как червяк…

Эти выкрики меня никак не задевали. Понимал, что этому мальчишке хотелось хотя бы каким-то образом затронуть курсанта — в бескозырке с ленточками! Вырастет из него, надо полагать очередной «морской волк». Это уже было мне хорошо знакомо, мы все эту стадию проходили.

 Прибегая со своей работы, из санстанции после многочисленных поездок по объектам санитарного надзора, Люся была уставшей, но достаточно деятельной. После нашей встречи, вечером в пятницу, она по быстрому обычно готовила овощной салат или к столу приносила арбуз, предлагая: «Ну что — давай перекусим?» Аналогичное «перекусим…» прозвучало потом и на следующее утро в субботу, а потом и в обед и в ужин: «перекусим…» Как позже стало известно, такое отношение к питанию у неё сложилось в период студенческой поры в Новороссийске — кругом бегом, питалась на ходу.

Не выдержав такого режима, однажды в воскресенье ей заявил: «Всё время „перекусим“, а когда же будем нормально кушать? В общем — на обед я иду в железнодорожное кафе…» После моего ухода она выплеснула, оказывается, в огород очищенный картофель, который заготовила для приготовления любимого блюда всех курсантов — «жареный картофан» и разревелась. Хозяйка дома, пожилая сибирячка, её успокоила:

- «Деточка, не расстраивайся, мужиков, действительно, кормить надо. Ведь не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок…»

Так у нас состоялся первый и практически почти последний, за всю совместную полувековую жизнь, конфликт во взаимоотношениях на бытовой почве.

Молодость, как говорится, берёт своё: обед в железнодорожном кафе не состоялся — безвкусица (по причине, вероятно, испорченного настроения), а перемирие с Люсей после моего возвращения вернуло прежний аппетит. Жизнь вошла в своё русло, в том числе и в вопросе совместного питания. Значительно позже мне стало известно, что собранные с трудом деньги, которые вручила ей мать на зимнее пальто, мы, оказывается, с ней успешно проели, а эту покупку она потом совершала уже за свои лично заработанные деньги, но об этом факте весьма долго умалчивала. Стеснялась нашей бедности.