Стояли тёплые осенние дни. Но светлые утра были холодны, а ночью ртуть термометра опускалась немного ниже нуля. На рассвете зелень под инеем казалась присыпанной белым искристым порошком. С первыми лучами солнца над рекой плыли низкие туманы, на глазах таявшие от поднимающегося с земли тепла.
Такой осенью началось наше путешествие к Тариму — великой центральноазиатской реке, давно привлекавшей внимание географов.
Серебристая лента Тарима вьётся среди пустынь южного Синьцзяна. Удивительная река! Одни истоки её — в горах Куньлуня, совсем близко от долины Инда, а другие — в Тянь-Шане, около верховий Или, Амударьи и Сырдарьи.
С запада на восток течёт Тарим, постепенно теряя свои запасы. Он пересекает огромную впадину, заполненную песками, Такла-Макан и заканчивает свой тысячекилометровый путь в озёрах Лобнорской равнины, где белеют мёртвые солончаки.
Мы выехали на автомобилях из города Аксу. Машина прыгала по ухабам просёлочной дороги. Тяжело и надрывно работал мотор, местами колеса увязали в песках. Голая щебнистая пустыня сменялась бугристыми солончаками с кустами тамариска. Только небольшими участками выделялись уже давно освоенные земли.
К вечеру, пройдя 130 километров, уставшие, мы добрались до Тарима. Река текла в пустынных берегах. Была осень, вода спала, обнажились песчаные отмели и плоские островки — осерёдыши.
Когда я впервые увидел Тарим, он показался мне похожим на нашу Сырдарью: примерно такая же ширина, стальная мутная вода, рыхлые невысокие берега.
На берегу реки сидели уйгуры-паромщики в белых брюках, закатанных выше колен: им часто приходится бродить в воде. Небольшой паром перевозил людей, лошадей, двухколёсные арбы.
Оставив машины на левом берегу, переправились через широкую гладь реки. На правом берегу начинается пустыня Такла-Макан. На сотни километров протянулись безжизненные пески. Зелёной полосой выделяется долина среди бурой пустыни. Вдоль реки растут своеобразные леса. Мощные разнолистные тополя, обычные на террасах центральноазиатских рек, заросли облепихи, тамариска, черкеза, кусты чия и у воды высокие тростники. Нетронутая природа! В таких лесах обитают благородные олени и кочуют стада диких кабанов. Когда-то, лет пятьдесят назад, за ними охотился тигр. Но теперь его как будто нет. Я расспрашивал таримцев, но всегда получал отрицательный ответ. Однако в недавнем прошлом этот хищник, без сомнения, водился здесь.
Странно видеть оленя среди пустынь. Ведь это лесной обитатель. И конечно, он спустился с гор по речным долинам, где пышно растут деревья и кустарники, так и оказался в долине Тарима среди пустынь.
В нижней части долины крестьяне изловили около 20 молодых оленят и устроили ферму. Когда олени вырастут, у самцов будут срезать рога — панты; из них приготовляют лекарство, которое издавна славится в Китае и ныне признано во всём мире как восстанавливающее силы.
В небольшом городке Курле я видел совсем ручного оленёнка. Когда я подходил к нему, он чуть волновался, глаза смотрели насторожённо, ушки поднимались… Его шкуру украшали весёлые белые пятнышки. Оленёнок был в детском наряде. Пройдёт год, и исчезнут пятна. Взрослое животное зарастёт гладкой одноцветной шерстью.
Самые замечательные растения долины — тополя. На них разные листья, будто от двух растений. Не случайно их так и называют — разнолистные. Листья на молодых побегах длинные, узкие, похожие на ивовые, на старых — вырезанные сердечком, плотные, по форме напоминающие берёзовые, но покрупнее. Округлая пышная крона деревьев поднимается над землёй на 10—12 метров.
Местные жители, уйгуры, эти тополя называют тограками и очень ценят их. И действительно, есть за что: они не боятся засухи, их длинные корни сосут воду с большой глубины. Заросли деревьев сдерживают наступление песков в долине. Из тополей строят дома и мосты, изготовляют телеги и лодки. Кора разнолистных тополей пропитана содой. На изломах стволов, в дуплах можно увидеть белый налёт. Таримцы собирают кусочки коры, насыщенные содой, и кладут их в воду. На ней замешивают тесто.
Падают желтоватые листья. В сухом воздухе они быстро теряют влагу, сворачиваются в трубочки, буреют. Осенний тограковый лес не горит такими яркими красками, как кленовый или берёзовый. Он как бы усыхает. Шелестя, летят листья, сплошь устилая землю шершавым пологом.
Таримские овцы едят такой «подножный» корм. В нём много соды и других солей. Некоторые из них необходимы (животным, но вряд ли этот корм можно считать питательным. В долине Тарима нет хороших пастбищ, как в горах, нет сочных трав. Но заросли тограка, кустарников и тростников всё же дают корм овцам.
Среди тограковых лесов спрятались одинокие хутора таримских жителей. Люди ловят рыбу, вялят её на солнце, солят. Особенно она хороша зажаренная в чугунном котле, где кипит и шипит хлопковое масло.
С большим трудом отведя воду из реки на поля, таримцы засевают пшеницу, просо; в каждой усадьбе — огород и бахча.
Вся жизнь природного оазиса, протянувшегося узкой полосой на многие сотни километров, связана с рекой, её водами, каждым летом разливающимися обильно и привольно.
Первую ночь на берегу Тарима мы провели в палатках землеустроительной экспедиции. Нам рассказали о планах освоения долины, осуществление которых, признаться, казалось далёким и трудным. Нелегко было представить, что на лесных малолюдных берегах реки в ближайшие годы появятся посёлки, плантации хлопчатника, огороды, обширные поля пшеницы и кукурузы.
Свободное копирование
