А теперь приведу личные воспоминания о жизни селян коммуны "Восток". Начиная с 1933 года, жизнь родителей была очень тяжёлая, нужно было работать в колхозе и прокормить и обуть большую семью. Старший брат Аркадий отсутствовал, так как с 1930 по 1932 гг. (с полугодовым перерывом, когда обучался на рабфаке Восточно-сибирского государственного университета в г. Хабаровске) служил в рядах Красной Армии. В 1932 году он демобилизовался и поступил учиться на физический факультет Московского университета, который окончил в 1938 году. Второй брат по старшинству Александр 1913 года рождения и третий Борис 1916 года рождения находились на учёбе в Томском государственном университете на физико-математическом факультете, а сестра Анна 1918 года рождения поступила на подготовительное отделение, а затем на физико-математический факультет Учительского института. Таким образом, наша семья в коммуне "Восток" состояла из 4 младших братьев (Кирилла — 1920 г. рождения, Валерия — с 1924 г., Василия — с 1926 г., и меня — 1928 г. рождения) и родителей, то есть из шести человек.
Опишу внутреннее устройство избы, в которой проживало 6 человек. Размер избы составлял примерно 5*5 м. Вход с улицы был посредине, при входе слева была русская печь с "закутком" отгороженной занавеской, там можно было спать одному человеку, через него можно было залезать на печку, где спали самые малые дети, а с печки можно было залезать на полати, которые делались длиной 2-2,5м и на расстоянии примерно 1 метра от потолка и располагались до правой стены избы (считая от входной двери). Справа от входа располагалась двуспальная кровать родителей, сверху над ними находились полати. Впритык к входной стене между входной дверью и кроватью стоял деревянный сундук, сделанный без единого гвоздя, места соединений были выпилены и на клее вставлены друг в друга, как пальцы обеих рук. Великолепное столярное произведение для хранения белья, одежды и т.д. Стена против входной двери имела два небольших окна с подоконниками, стена справа имела одно окно ближе к углу, образуя, таким образом, "красный угол", где располагался обеденный стол, вдоль двух стен были лавки для сидения, а с третьей стороны была приставная лавка для сидения за столом, а со стороны русской печки было два табурета. Русская печь занимала значительную часть избы, но перед ней была большая, широкая лавка, это был как бы угол хозяйки избы, где располагалась посуда, выпеченный хлеб и другая необходимая утварь. Также в этом углу был лаз в погреб, где хранились картофель, квашеная капуста и другие солёности, морковь и свекла. Там же хранились бочки с солёным салом и бидоны из под молока с 2-3-х летним мёдом. По бокам на зиму устанавливались ульи с пчелами на хранение до весны. Летом, когда листья лука репчатого ложились, что говорило о готовности лука к уборке, его выдёргивали из почвы, на шпагате заплетали в плетёнки и эти плетёнки лука подвешивались к потолку у русской печи и в таком виде хранились и потреблялись по мере надобности. Ткацкий станок обычно хранился в сенях, а зимой устанавливался рядом вдоль кровати родителей, прялку размещали между обеденным столом и лавками и закутком у печки. Так что в этой избе размещалось и проживало 6 человек и хватало места для приезжавших старших братьев и сестры и иногда гостей, а также находил временный приют и телёнок.
Отец, как и все мужчины, работал на всех тяжёлых физических работах, а мать, как и все женщины, занималась уходом за посевами, прополкой сорняков, а во время уборки хлебов — вязкой снопов пшеницы и других зерновых. Старшие братья 13, 9 и 7 лет работали с мамой, помогали ей выполнять установленную в колхозе норму. Дома оставался только я один, но и тот имел задания. Раз в неделю мать выпекала хлеб на неделю, утром помещала приготовленные из заквашенного теста буханки в печь и перед уходом на работу показывала, что, когда на часах-ходиках с гирями маленькая стрелка часов будет на такой-то цифре, а большая — на другой, нужно будет специальной деревянной лопаткой вынимать буханки хлеба из русской печки, складывать на ребро на лавке возле печки, а в конце смочить полотенце водой и накрыть им выпеченный хлеб, чтобы он не пересыхал.
Однажды я не справился с поставленной мне задачей. Дело в том, что после того, как мама поместила буханки из теста для выпечки хлеба в печь, она поставила там ведерный чугун (это 12,5 литров) для томления и приготовления борща. Когда пришло время вынимать хлеб из печи, этот чугун с борщом мешал сделать это. Я взял ухват, подвёл под чугун, но у меня не хватило сил переместить в сторону этот чугун, тогда я взял деревянную округлую скалку, которой раскатывают тесто при приготовлении лепешек, подложил под черенок лопаты и получился рычаг, с помощью которого я приподнял чугун с борщом и стал перемещать в сторону, но чугун задел за какой то выступ и завалился на бок и половина содержимого из него вылилось. Я немного подрастерялся, но тут проходила мимо соседка и в окно увидела, что я что-то орудую в печке, зашла и помогла мне справиться со своим "домашним заданием". Мне тогда было что-то около пяти лет.
Поскольку однокомнатная изба зимой во время морозов сильно остужается, то, кроме русской печи, была чугунная печка, которую называли "буржуйкой", и утром вначале затапливали её, чтобы быстро согреть избу, а далее затапливалась русская печь, которая обеспечивала тепло в течение длительного времени.
Поскольку около избы не было утеплённого хлева, при отёле коровы во время зимних морозов телёнка помещали в избу, рядом с печкой-буржуйкой и надевали ошейник с веревкой, которая ограничивала перемещения телёнка, а главное, не давала ему соприкасаться с горячей печкой. Нам, детям, поручали следить за телёнком и во время подставлять ведерко в моменты, когда он мочился или "ходил по нужде" и всё это выносить наружу из избы на расположенную рядом с хлевом навозную кучу и, таким образом, обеспечивать относительную чистоту воздуха в избе. Хотя какой-то хлевный запашок оставался, но мы к нему привыкали и не обращали на него особого внимания, а главное — он не вызывал никакой аллергии.
Между прочим, в те времена в деревнях и селах у детей не было ни какого понятия об аллергиях на что-либо, так как ребенок сразу после рождения получал материнское молозиво (вначале лактации), которое укрепляло иммунную систему ребёнку и обеспечивало отсутствие всяких аллергий на всю жизнь. Зато с появлением роддомов ребёнка сразу после рождения отнимали от роженицы и помещали в отдельную кроватку в отдельную палату от всех рожениц и вначале давали смесь молока, а только потом приносили для кормления к матери, то есть практически лишали ребенка молозива своей матери и наносили ущерб его здоровью.
Однако вернемся к телёнку, который был на привязи у печки. В качестве подстилки использовали солому, которую периодически сменяли на свежую. И вот наступила весна, снег стоял, земля подсохла, и телёнка выводили на улицу и пускали без поводка. И тут начинался настоящий цирк. Телёнок, почувствовав свободу, поднимал вверх свой хвост и носился по поляне как угорелый туда и сюда, и крестьяне называли это "телячий восторг". Потом это выражение "телячий восторг" применяли к людям, которые проявляли необычный, сверх меры, восторг по какому-либо событию.
Свободное копирование
