В конце мая Иван Алексеевич направился в Огнёвку, где коротали свои дни отец и Евгений Алексеевич с женой.
Отец, сильно состарившийся, -- ему шел восьмидесятый год, -- был всё-же по-прежнему бодр и остроумен. Он никогда не жаловался, хотя жизнь его была тяжелая. Обстановка была убогая, питание более чем скромное, так как хозяева, как одержимые, старались копить деньги, под старость пожить по-человечески... На руки денег отцу давать было невозможно: сейчас же появлялась водка...
Алексей Николаевич с неизменным интересом слушал рассказы младшего сына о Константинополе, о турецких обычаях. Удивляло его, что за проход по мосту взимали плату; очень его забавляли верблюды, идущие по ступеням лестницы, и собаки, которых никто не смел обидеть, -- их встречали на каждом шагу и смиренно обходили. Слушал с упоением о красоте Босфора, Скутари, Стамбула, жалел, что Ая-София в руках неверных; на него произвел впечатление рассказ, что ежегодно выступает там на стене лик Спасителя, и ежегодно турки его замазывают. Восхищали голуби в куполе, размеры храма. Ивану Алексеевичу было всего приятнее рассказывать отцу -- он при своем воображении всё ярко представлял.
Набросился отец и на книги, привезенные сыном, -- все свои досуги начал отдавать чтению. Маленьких рассказов не терпел: "Увидишь птицу, нацелишься, а она уже улетела, вот и вся недолга! "
Иногда Иван Алексеевич читал вслух. Однажды он взял новое произведение Горького, сказав, что это только что написанный рассказ Толстого. Вдруг брат Евгений прерывает его и говорит:
-- Нет, это Горький пишеть...
Удивительно одаренный был человек и читал мало, а сразу схватывал стиль писателя.
Понемногу Иван Алексеевич втянулся в занятия. Но о путевых впечатлениях еще не мог писать, принялся за отделку перевода "Манфреда", который надеялся устроить в "Знании", и такая размеренная жизнь протекала до приезда матери и Маши с двумя детьми. Маша сразу внесла оживление и беспорядок, и заниматься стало трудно, мешал старший сын её, забегая ежеминутно к дяде, а он писал стихи.
Прозу писать опять стало трудно, -- за весь 1902 год он написал только "Надежду", а за 1903 -- два рассказа, объединенные под заглавием "Чернозем": "Золотое дно" и "Сны", (мне неизвестно, где он писал эти рассказы, в деревне или в Москве, для первого сборника "Знание" под редакцией Горького). Стихов же за 1903 год написано много, и они вошли в 3-ий том его сочинений в издании "Знание", вышедший в 1906 году.
Свободное копирование
