4
В очень тяжелом состоянии духа Иван Алексеевич уехал из Орла.
К счастью, Юлию Алексеевичу удалось его устроить в своем статистическом отделении. Но он не проявлял на службе большого усердия; он признавался потом, что его радовало одно: можно было требовать, сколько угодно, бумаги, перьев и карандашей всех цветов. Он вносил такое оживление, что ему всё прощалось. Всё же, вскоре стали подумывать о создании для него места библиотекаря при архиве губернской земской управы.
Не знаю, как произошло примирение его с Варварой Владимировной, но она тоже приехала в Полтаву, и её устроили на работу в канцелярии, тоже по статистике. Она оказалась хорошей работницей.
Перед её прибытием Бунины переменили квартиру, сняли флигель у медлительно-ленивого чиновника Кованько на просторном дворе с каменным колодцем, двумя белыми акациями и высоким, затемняющим окна, каштаном. Наняли прислугу, дом стала вести молодая хозяйка.
Радикально настроенная молодежь решила ознакомиться с "Капиталом" Маркса. Образовался кружок по изучению его. Младший Бунин, побывав дважды на этом изучении и прослушав обсуждение первых глав "Капитала", на третий раз упал посреди комнаты на колени, поклонился в землю и обратился ко всей братии: "Отпустите меня, грешного, с миром!" -- и перестал посещать эти марксистские собрания.
Зато его влекло толстовство. Доктор Волкенштейн свел его с осевшими на землю под Полтавой или занимавшимися ремеслами толстовцами: с Д. Леонтьевым, бывшим пажом, красивым худым человеком, который столярничал; с бондарем Тенеромо-Феерманом, "нестерпимым ритором", по словам Ивана Алексеевича. Вскоре он поступил к нему "на послушание", набивал обручи на бочку, слушал его поучения.
В повести Бунина "На даче" отразилось увлечение его толстовством.
Когда начались земские собрания, то вся семья Буниных с большим интересом посещала их, когда это было возможно. А младший Бунин стал посылать корреспонденции в газеты "Киевлянин", "Харьковский Вестник", что увеличивало его заработок. Кроме отчетов о земских собраниях, он посылал корреспонденции о текущих делах, о борьбе с насекомыми, об урожаях свекловицы и т.д. Тома три-четыре могло бы прибавиться к его томам.
К зиме холера прекратилась, и все вздохнули свободнее, -- очень волновали и холерные бунты и всё, что за ними следовало.
В Полтаву на зимний сезон приехала малороссийская труппа с Заньковецкой, Крапивницким и Саксаганским. Кажется, последний поселился в том же доме, где квартировали Бунины. Вскоре с ними познакомились и друзья Буниных. Иван Алексеевич еще с Орла был очарован этим примитивным театром и его талантливыми, музыкальными артистами. Состоятельные люди приглашали к себе чуть ли не всю труппу. И тогда не было конца пению, пляскам, всяким выдумкам и рассказам. Известно, что артисты часто проявляют больше блеска в дружеской компании, чувствуя настоящих ценителей искусства, так бывало и с Шаляпиным: нигде он так не пел, как на "Среде" у Телешовых, когда ему аккомпанировал Рахманинов.
Украинцы, действительно, были редко даровиты, и младший Бунин, относившийся отрицательно к актерам, был долгие годы пленен этими артистами, оценившими, в свою очередь, его живость и одаренность.
Иногда статистик Зверев брал с собой молодого писателя, когда объезжал села и деревни для опросов, и это было большим наслаждением для него. Со Зверевым всегда бывало весело, Бунин любил его заразительный смех. Мог он и сравнивать тамошних мужиков с нашими великороссами, его восхищала их чистота, спорость в работе, домовитость и большая независимость. Восхищала и природа. Познакомился он и с местной интеллигенцией, среди которой были и увлеченные украинским движением.
Возвращался он всегда очень освеженным, и после каждой поездки появлялся рассказ или стихи.
Свободное копирование
