После отъезда Варвары Владимировны ему стало очень тоскливо, тем более, что скоро обнаружилась её неискренность, неаккуратность в переписке так же, как это было в орловский период. Порой он, возмущаясь, отвечал резко, и она замолкала; прекращал писать и он. Недолго длилось его безмятежное счастье.
У него к ней в эту пору была чистая любовь, как к жене, а она уже начала, видимо, тяготиться, -- отлынивала от писем к нему. Помечала письмо не тем числом и попадалась, что тоже его сильно задевало, и он терялся в догадках.
Во время её отсутствия он стал учиться считать на счетах, поступил на временное место "в статистику" за 15 рублей в месяц, делал бесконечные выкладки. Начал посылать корреспонденции в "Харьковские Ведомости", получил приглашение из "Полтавских Ведомостей" давать беллетристику с оплатой по две копейки за строку. Словом, появился небольшой заработок.
От критика Лебедева пришло письмо, в котором он укорял Бунина, как и в своей рецензии, за "невнимание к форме". Но восхищался "неподдельной поэзией" в стихотворении "Три ночи", что было автору приятно, ибо он считал эти стихи лучшими из всех, им до тех пор написанных.
Бывал он на концертах приезжих гастролеров: Серебрякова, Михайлова, Чернова; концерты действовали на него сильно, и он несколько дней ходил, как "очарованный". Особенно сильное впечатление произвел на него романс Рубинштейна на слова Гейне "Азра". Двадцать два года носил он в себе впечатление от "полюбив, мы умираем"... И пережил его в "Митиной любви".
В журнале "Север" (март 1892 г.) была хорошая рецензия о его первой книге "Стихотворения 1887-1891", изданной "Орловским Вестником".
Два статистика из харьковской земской управы вместе с Юлием Алексеевичем перекочевали в Полтаву и как раз те, которых особенно любил младший Бунин. Один -- Зверев, ставивший статистику выше всего на свете, крестьянского происхождения, веселый, с красивым лицом, очаровательно смеявшийся и говоривший на о. Фамилию другого я забыла. Это был высокий, бородатый, идеалистически настроенный человек, любивший поэзию, преклонявшийся перед поэтами, по натуре очень доверчивый, чем и пользовался младший Бунин, не знавший, куда девать свои неистощимые силы; иногда он и очень жестоко над ним подшучивал. Однажды он написал стихи под Пушкина и уверил его, что случайно наткнулся на них в каком-то старинном издании с подписью Пушкин. Идеалист, поверив, пришел в неописуемый восторг. И какое было для него огорчение и какая обида, когда он узнал о мистификации! Иван Алексеевич признавался, что ему было очень жаль его и стыдно за свою легкомысленную проделку.
Приятен был секретарь управы: сутулый в золотых очках, сильный брюнет, обладавший изяществом, любивший высокий стиль; например, он называл монастырь вдали на холме "застывшим аккордом", и очень изысканно всегда разговаривал с Варварой Владимировной.
К этому времени относится и увлечение младшего Бунина немецким литератором Берне; он советует и Варваре Владимировне познакомиться с его книгами.
Начинающие местные поэты иногда просили его прослушать их стихи и сказать свое мнение. И он не знал, как ему быть: стихи слабые, а огорчать молодежь не хочется.
Познакомился он тогда с первым толстовцем -- Клопским, очень странным человеком, который больше всего любил огорошить всякого, был резок, иногда нахален, но забавен. Его вывел в своем рассказе "Учитель жизни" писатель Каронин. Жил в Полтаве в это же время и доктор Волкенштейн, толстовец, муж известной революционерки, отбывавшей наказание на каторге. Через него Клопский попал в высшие слои полтавского общества, -- всем любопытно было посмотреть на такого толстовца.
12 апреля братья Бунины бросили квартиру и поселились у Женжуристов.
В третьей книге "Наблюдателя" книгу стихов Бунина очень разбранили, хотя треть ее печаталась именно в "Наблюдателе", но поэт не огорчился, так как рецензия была очень глупая.
Постоянного места, однако, ему все не выходило, и он уже просил Варвару Владимировну, чтобы она нашла ему заработок в Орле или чтобы через Надежду Алексеевну и Е. П. Поливанову похлопотала о месте для него в редакции "Смоленского Вестника": "Смоленск ближе к Орлу, и можно было бы по праздникам видеться".
Свободное копирование
