По воле партии - 45

Очерк

На прорыве!

С постели соскочил в пять часов утра. Утренняя заря, как огненное зарево, поднималась все выше и выше. Наступил очередной день боевой работы, некогда окошеливаться. Наскоро умывшись, второпях выпил чашку кипятку, скипяченного женою на примусе, оседлал на конюшне лошадь, отобранную на неуплату штрафа у единоличника Крутого(?), на которой я поехал в колхоз «Новая жизнь» на прорыв по уборочной. Сегодня предстояла жаркая работа. Надо полностью закончить косовицу зерновых в количестве 12 гект[ар] овса вручную, так как машин в этом колхозе не было, дисциплина расшатана. В 6 часов утра въехал в деревню Черницыно, участок № 2, где и был прорыв. Колхозники еще на работу не вышли, отколачивали косы, и стук молотка звонко раздавался по заре. Бригадир Ошмарин, увидев меня, немножко растерялся, перестал колотить косу, збегал зачем – не знаю за двор своей хаты. Кричу ему: «Эй, бригадир, долго спишь, колхозников не выводишь на работу! Сегодня придется поработать!» Бригадир пробурчал чего-то под нос, забрал косу подмышку, побежал к висящему буферу подавать сигнал на работу. Один по-за одному стали выходить на работу. Два приятеля Комаров Никол[ай] и Ошмарин Дим[итрий] вышли самыя последния, шли нехотя в развалку, одетыя в ватныя пиджаки, в шапках, только что не было на руках рукавиц. Ну, думаю, эти поработают. Жоны ихния остались дома, так как не считали себя колхозницами. Много усилий потребовалось мне, чтобы послать их на работу.

Еду в первую бригаду, левяе по перегороде люди гуськом шли на работу. В конце дер[евни] встретил бригадира Смирнова, спрашиваю: «Ну как? Все вышли на работу?» «Нет,-отвечает бригадир.– «Почему не вышли?»-Говорят, хлеба нет».

К первой подъезжаю к окну к Ананьевне Марии. Одна половина окна была раскрыта. Кричу ей: «Долго ли, хозяйка, на работу не выйдешь? Все еще обряжаешься?» – «Что я, голодная что ли пойду, хлеба не дают, кому дают два-три пуда авансом, а мне 8 кг, надолго ли?» «Надо сначала хлеб убрать, а потом делить, а пока делить нечего, он еще на поле стоит».– «Да и идти на работу не в чем, обутки нет».– «Никаких отговорок, сегодня у нас завершающий день уборки, все должны на работе быть!».– «Ну ладно, коли так, сейчас выйдем».

Вновь вошедший в колхоз недавно, во время уборочной, Цветов Вас. Михаил, не захотевший, видимо, плотить с/хоз. налог как единоличник, жена которого Лидия накануне вступления в колхоз кричала на улице во все горло: «Задавлюсь, но не пойду в колхоз!» Ничего, не задавилась, только мужа кажный день упрекает. Как только на работу посылают, в это время она набрасывается на него и самыми отборными матюгами начинает его крыть:

«Что, мать-перемать, говорила я тебе, в колхозе тебя в дугу согнут!» А он ей только ответит: «Полно, дура, ругаться-то». А она еще яростнее наступает, а он плюнет, встанет и уйдет. Отступается, чего доброго еще в рыло даст.

Около десяти минут стоял я у окна Цветова Василия Мих. Он сидел за столом, ел картошку, а она стояла против него у стола и ругалась на чем свет стоит: «Накропали ребят, теперь как жить будем, попробуй-ка на 5-рых в колхозе заработай! В колхоз пойду, в колхоз. Вот тебе и колхоз! Мать твою!» Успокоившись, они вместе вышли на работу. Около десятка объехал, с большими усильями на работу послали... Всего вышло 55 человек.

В поле, не слазая с лошади, объезжая участки работы, на ходу беседуя с колхозниками, мобилизуя их на ударную работу... Колхозники бросали мне реплики, радовались солнцу, которое сегодня выгуляло за две недели проходивших дождей. Задорно косили... Проезжая мимо одного колхозника, он сказал, хорошо бы горячей картошки поести, домой идти некогда, выделить колхозников 2-х накопать и наварить. Инициатива была мною подхвачена, да, признаться, мне и самому ести хотелось, время двигалось к 12 часам. Я сейчас же поехал к работавшему вместе с колхозниками председателю колхоза т. Цветову Н. Ф., который и выделил двух подростков для копки картофеля. Я поехал с ними, разыскал котлы, снабдил их, поехал обратно в поле приготовлять дров и разжигать костер. Время было час дня, когда была приготовлена картошка.

Кончай работу, на обед! – весело закричал я во все горло. Колхозники один по-за одному кончали работу и тянулись к горячей картошке. Председатель колхоза отломил мне кусок хлеба. С аппетитом стали есть картошку, но, увы, картошки оказалось мало! Последним почти не досталось, так [как] пришедшия вперед колхозники без стеснения набирали побольше. Послышались шутки, смех... Цветова Лидия: «Прозеваешь, так и воду хлебаешь! Тебе, Вася, не одной хреновники не осталось. На. Я тебе одну уступлю. Это ведь не у своего чугуна, где любую бери...». Сидели не больше часу, снова принялись за работу. После обеда пошол проверять кой-кого из колхозников, сколько они зделали до обеда. Два колхозника, Комаров и Ошмарин, как вышли в ватных пиджаках, так и косили не снимая. Работали отдельно от колхозников, один косил, другой подбирал и вязал. Прямо тошнит, глядя на их работу!

«Сколько же вы накосили, брат, одни»,– говорю им.– «А вот все тут».– «Толь пять груд?! Что же это за работа? Вам не стыдно? Вам ведь лень шевелиться. Вы что на прогулку вышли что ли? А где ваши жоны?» – «А какое нам дело до жон»,– отвечают они.– «Марш с полосы, лодыри! Чтобы вас духом не пахло здесь! Вредить в колхоз зашли, от налогов укрываться!»

Признаться, здорово я згорячился, но нервы мои не выдержали. Они, нисколько не прибавивши темпов, помаленечку и только мне ответили: «Что ж уйдем, коли мы не нужны, вот груду докосим и уйдем». Докосив груду, они спросили предколхоза: «Что нам уходить или работать?» Председатель сказал: «Больно счастливы уходить, что у вас за праздники, надо работать, а ватныя-то пиджаки бы сняли, легче будет». Но они не сняли пиджаки и за весь день накосили только 10 груд. А Смирнова Анна одна накосила 14 груд.

Уйдя от них на другой участок, я сам взял косу и стал косить часа два не больше. Я накосил 4 груды. Время клонилось к вечеру. Слышу женщины зашушукались, что мол, пора бы и домой идти. Когда я сказал, что сегодня не уйдем с поля, пока не кончим, заговорили: «Что, мы ночь будем работать? Устали и т. д.»

Темень надвигалась, с вечера луны не было, она вышла позднее. Настало угрожающее положение. Колхозники, как с факелами, шли с горевшей соломой по перегороде домой. Бригадир мне кричит:

«Колхозники бросили работу и пошли домой». Я бегом пустился наперерез идущим, догнал. «Стой! Куда?» «Домой», – отвечают. – «Не смей ни один уходить!» – «Все ушли, а мы будем работать?» – «Никто не ушел и не уйдет, пока не кончим. А сейчас выйдет луна и будет светло работать». Нехотя все повернули обратно. Через четверть часа вышла луна. Работа продолжалась. Только несколько женщин, имеющих грудных детей, были отпущены домой. Косили до 11 час. ночи, и поле было скошоно. Луна сыграла большую роль и помогла мне решить эту трудную задачу. Спасибо партии. Она воспитала во мне твердость, решимость в борьбе и побеждать в труднейших условиях. Радость большая! Большая безпредельная радость! Я вспоминаю слова Маркса – Энгельса: «Счастие есть борьба»!» А на утро опять дождь.

12 октября 1935 г. Пирогово, А. И. Железняков.