Приехав в Петербург, я узнал, что не попал в инженерное училище -- нехватало одного балла по математике, и меня определили в Константиновское военное пехотное училище. Первое впечатление при поступлении в училище было тяжелое: казарменная атмосфера и дисциплина резко отличались от сравнительно либеральных порядков корпуса. К довершению неприятности меня назначили старшим по классу, как имеющего высшие выпускные баллы. Я должен был рапортовать своему ротному и каждому преподавателю при приходе его в класс о том, что все обстоит благополучно, и о наличном составе класса; на мне лежала ответственность за порядок в классе.
В ближайший праздник я пошел в город. Петербург после нашего провинциального Нижнего произвел на меня сильное впечатление. Невский проспект был очень красив и оживлен. Зашел к Киселеву, который снимал комнатку на Литейном проспекте. Он рассказал о студенческой жизни и занятиях в институте. Не хотелось от него возвращаться в свою казарму, уйти из которой я решил теперь во что бы то ни стало. Подал рапорт об увольнении.
Ротный командир капитан Троицкий вызвал меня и отговаривал от ухода с военной службы. Он говорил, что мне открыта военная карьера, могу выйти в гвардию (на училище давались четыре вакансии в гвардию, их брали лучшие ученики), оттуда могу перейти в генеральный штаб. Но я стоял на своем. Он сказал в заключение, что это будет зависеть от согласия моей матери, которую он и запросит.
Я со своей стороны послал ей письмо, в котором писал, что окончательно решил выйти из училища, и просил ее, чтобы она не препятствовала этому, угрожая, что если она не возьмет меня, то я откажусь от принятия присяги и меня отдадут под суд. С нетерпением стал ждать ответа. Тем временем знакомился со своими новыми товарищами. Попадались среди них более развитые, с большими умственными интересами, чем наши аракчеевцы; кое с кем разговорились более откровенно.
Интересно отметить, что как раз среди этого курса Константиновского училища в следующем году была раскрыта довольно большая революционная организация -- "милитаристов", ставившая своей целью революционную работу среди армии, чтобы произвести политический переворот. Организация охватывала все военные училища Петербурга, но была особенно сильна в Константиновском училище. Надо сказать, что из наших аракчеевцев ни один не был замешан в организации. Это была последняя волна народовольческого революционного движения среди офицерства. Мне в этом движении не пришлось принять участие: была получена телеграмма от матери о ее согласии взять меня из училища, и я был тотчас же отпущен.
Я был несказанно рад. Пошел к Киселеву. Пожил у него дня два, посмотрел Питер -- Эрмитаж, Исаакиевский собор, поговорили, читали "Сказки" Щедрина в нелегальном литографированном издании, которое было озаглавлено "Сказки для детей изрядного возраста". Простились. Я поехал в Нижний.
Еще два слова о кадетском корпусе.
После моего ухода из корпуса, то есть после 1885 года, усилившаяся реакция дала себя знать и на школьных порядках корпуса.
Военные школы вошли в общую колею школ периода крепостнической реакции.
Свободное копирование
