...К моему огорчению, на АБК полным ходом переодевалось уже несколько десятков человек. Даже это было неплохо - попасть в первую сотню; но спортивный задор не унимается, и я тихо приказываю бойцам после переодевания собраться на втором этаже АБК.
У меня был дополнительный козырь - малоизвестный партизанам ход в реакторное здание через застекленный переход из АБК-2, закрытый с первых недель аварии. О нем мне рассказал один гражданский во время то ли третьей, то ли четвертой ходки на крышу.
...Несколько минут спустя мы быстро двигаемся по переходу в сторону "тройки", а затем через коридор в теле реакторного здания выходим на знакомую лестницу, ведущую на крышу здания дремлющего реактора-миллионника.
Топот наших сапог гулко отдается в перегонах лестницы. Уровень за уровнем мы поднимаемся наверх, не встречая конца очереди. Я доволен. Игорь, которому я сказал так же, как когда-то сказал мне Саша - "Иди за мной шаг в шаг" - исправно топает ниже меня.
Мы подходим почти к самому верху лестницы; впереди - от силы два десятка бойцов.
Кайф! Если все будет как обычно, максимум через час мы уже будем на помывке...
Но все обернулось немного иначе. Задержавшийся с утренней дезобработкой Ми-26 оглушительно молотил воздух пропеллером в нескольких десятках метров над трубой-этажеркой. Нужно было обождать какое-то время, как объяснили нам выпускающие - то ли пока спадет уровень, вызванный сбросом дез-состава (такой странный эффект также наблюдался при начинавшемся дожде, когда фон сначала резко прыгал вверх, а затем спадал под потоками дождя), то ли пока дез-состав снимет часть фона, добавившегося после очередного "хлопка" из развала "четверки"...
Так или иначе, мы подошли к выходу на крышу только через час с лишним.
Я помогаю Игорю надеть "латы", баночный респиратор. Говорить что-либо человеку в таком состоянии бесполезно, я помнил это по себе. Патетика патетикой, но кто-то из нас сравнил этот момент с ожиданием гильотинирования. Это утро Игорь запомнит надолго... Еще до выхода я вдалбливал ему: "Инструктаж выпускающего - твоя молитва. Можешь забыть свое имя, но все, что он будет говорить, ты должен помнить... Заблудишься на переходах крыши - нахватаешь лишнего!". Он кивал головой, как болванчик, но я сильно сомневаюсь, что он усвоил сказанное.
Угловато передвигаясь в непривычном снаряжении, он выскакивает на крышу, и я засекаю время. Сегодня уровни щадящие. Время на человека - до трех минут. Гражданские выпускающие тихо переговариваются о чем-то вполголоса. До меня доносится: "...чесотка задрала...", "...холодильник жалко, почти новый...".
Бегут секунды.
Игорь выскакивает из-за угла, как черт из коробочки; гражданский подпрыгивает от неожиданности. Сдирая респиратор, Игорь судорожно хватает воздух ртом. Это тоже знакомо... Следующим идет первый из нашей двадцатки бойцов. Я поставил в начале очереди тех троих, кто тут уже был. Особой тревоги у него на лице не прочитать, но резко вспотевшие лоб и виски говорят о взвинченном состянии психики, подхлестнутой радиацией. Он отправляется на крышу, а я слушаю захлебывающийся рассказ Игоря о том, что и как он делал в эти три минуты, казавшиеся ему вечностью.
Удостоверившись, что Игорь оклемался и в состоянии топать вниз, я спускаюсь вместе с ним, напомнив последнему в цепочке нашей команды о месте и времени сбора после смены. Лестница уже заполнена сотнями партизан. Многие с завистью глядят на нас.
- Как там, мужики? - Спрашивает кто-то.
- Нормально; главное - не перес...ть, дышать носом, - наставительно отвечает Игорь.
Я улыбаюсь.
Уже в душевой до меня доходит, что крышу я, пожалуй, больше не увижу.
Никаких эмоций осознание этого факта не вызвало.
Свободное копирование
