Там и сям моя память обнаруживает прорехи; например, не помню, сбрил ли я свой юношеский пушок на щеках именно в лагере, и вообще не могу сказать, когда обзавелся собственной кисточкой и бритвой, зато мне не нужны никакие вспомогательные средства, чтобы перед глазами отчетливо возникло полупустое помещение бывшей ветеринарной станции. В рост человека стены облицованы белым кафелем. По верхнему краю идет синий глазурованный бордюр. Напротив широких окон совершенно точно висела черная школьная доска, однако не могу сказать, откуда взялся данный предмет педагогического обихода. Возможно, черная доска применялась уже для обучения армейских ветеринаров, когда им наглядно объясняли устройство лошади, ее пищеварительного тракта, скаковых суставов, сердца, челюстей, копыт и, не в последнюю очередь, рассказывали о заболеваниях этих четвероногих животных, используемых для верховой езды и в качестве тягловой силы. Как лечить от колик? Когда лошади спят?
Не уверен, пустовало ли это учебное помещение, когда заканчивались два академических часа «Кулинарных курсов для начинающих», или же в его стенах с помощью доски, мела и губки изучали древнегреческий язык или законы статики. Возможно, там рассчитывались первые нормы прибыли и условия ее максимизации для предстоящего экономического чуда, а может, опережая время, там разрабатывались будущие слияния в горнорудной и металлургической отрасли или столь распространенные ныне «недружественные поглощения». Но вероятно, это помещение годилось не только под курсы, а потому та или иная конфессия проводила там богослужения. Высокие стрельчатые окна придавали вполне сакральный характер немного гулкому четырехугольнику, который пропах скорее не лошадьми, а лизолом.
Во всяком случае, подобное место действия всегда побуждает придумывать сцены, сюжетная линия бесконечно ветвится и даже теряется совсем; а персонажей для них у меня всегда бывало в избытке. Герой моего романа «Под местным наркозом», написанного в конце шестидесятых, учитель гимназии штудиенрат Старуш уже рассказывал — пусть не подробно, а лишь мимоходом — историю «Кулинарных курсов для начинающих», только он перенес эти события в бад-айблингский лагерь под открытым небом, то есть из Верхнего Пфальца в Верхнюю Баварию, и к тому же отказался от такого реквизита, как школьная доска.
Моя нынешняя версия опровергает фантазии моего литературного персонажа, где в роли мастера кулинарного дела выступает безликий господин Брюзам; в конце концов, голод загнал на абстрактные кулинарные курсы не кого-нибудь, а меня самого.
Свободное копирование
