Река времени - 349

Река времени 116. Осень 1991г. Беловежский сговор

На фото: по случаю 25-летия выпуска

Новый 1991-92 учебный год начался как обычно, будто бы в стране не происходят трагические события развала. Торжественное построение на парадном плацу с выносом знамени и прохождением торжественным маршем и даже обычный для первого учебного дня «Ленинский урок» в учебных классах.

События, связанные с последствиями «ГКЧП» еще не до конца были осознаны людьми, которых они непосредственно не коснулись. Я даже не помню, были или нет, какие-то разъяснения по поводу приостановки деятельности КПСС, кроме самого факта передачи на руки карточек учёта членов партии.

Разговоры в офицерской среде не были эмоциональными, ибо абсолютное большинство не воспринимали события последних месяцев как государственный переворот, да и СМИ не акцентировали внимание на отход государственной политики на позиции антикоммунизма и антисоветизма.

Через 3 дня после начала учебного года исполнилось 25 лет со дня производства в офицеры нашего 1966 года выпуска. К юбилею мы готовились заранее, создав инициативную группу, разыскивающую адреса одноклассников и извещающих их о времени прибытия к Училищу.

Мне было поручено организация пропуска прибывших ветеранов на территорию режимного объекта, согласование места проведения торжественного собрания наших выпускников и организацию общего фотографирования.

Насколько я помню, первый факультет собирался отдельно в субботу. Мы же собрались в день выпуска, в четверг.

В этот раз пришли представители из 4 классов: 9 электриков-подводников, 7 электриков-надводников, 3 специалиста по магнитной защите кораблей и 1 корабел. Из прибывших выпускников, на военной службе, кроме меня, оставалось только двое. Дима Скороходов, СНС из 1-го института ВМФ, и Толя Будкин, главный военпред завода «Электросила».

Большинство из прибывших на юбилей я не видел много лет, но все были еще легко узнаваемые, достаточно бравые и подтянутые мужчины «в расцвете сил». Одного Женю Эленбергера с первого раза не признавал ни кто. В молодости он был стройный до худобы, а сейчас болезненно располнел.

Я провел своих однокашников на территорию училища. Мы прошлись по дворам, и, вспоминая забавные эпизоды из курсантской жизни, зашли на факультет. Расположились в большой наклонной аудитории первого учебного корпуса, где мы, в своё время, слушали поточные лекции.

По спискам, заготовленным Сашей Игнатовым, проверили присутствующих, и поделились информацией об отсутствующих, от тех, кто про них знал. Затем, каждый рассказал про себя: где служил, чем занимается сейчас, состав семьи, где живет.

Долго рассиживаться не пришлось. Прозвенел звонок, и надо было освобождать аудиторию под очередное занятие. Прошлись по коридорам второго и третьего этажа, отмечая помещения, в которых у нас были классы.

Через хоры клуба, до революции бывшего домовой церковью, прошли на парадную лестницу, и зашли в музей Училища. Я заранее договорился с директором музея Исааком Моисеевичем о том, что он проведет экскурсию для наших ветеранов.

Исаак Моисеевич Кузинец, на мой взгляд, блестящий лектор. Лекции о международном положении, которые он периодически читал для офицеров и ППС училища всегда были безупречны, как по форме, так и по глубине анализа событий. И пятнадцатиминутная экскурсия, которую провёл он с нами, была очень хороша и всем понравилась.

Актуализируя экскурсию, вспомнил о недавних событиях в Москве, где знаменитый памятник Дзержинскому на Лубянской площади - творение замечательного советского скульптора Вучетича, ставшее шедевром классической скульптуры - снесли под свист и улюлюканье экзальтированной толпы.

«Личность Ф.Э. Дзержинского не укладывается в схему, «апостол террора", уготовленную для него публикациями в прессе последних лет. На посту главы ВЧК Дзержинский нещадно боролся ни только с контрреволюцией, но и взяточничеством и нецелевым использованием бюджетных средств в госучреждениях»,- сказал Кузинец, и зачитал любопытный документ на эту тему:

 "По городу ездят автомобили, купленные за границей. Нельзя ли бы было расследовать, сколько и кем, и во сколько это нам обошлось, и кто дал на эту покупку разрешение. Полагаю, что такие дела надо быстро расследовать для передачи или в контрольную комиссию, или в трибунал"

Наши доморощенные демократы, поддержавшие снос памятника, наверняка не знают, что Дзержинский считал основным фактором развития промышленности «ориентацию на широкий крестьянский рынок». Он подчёркивал, что «нельзя индустриализироваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни», выступал за развитие мелкой частной торговли, за то, чтобы поставить частного торговца «в здоровые условия», защитив его от местных администраторов.

 В самые первые, труднейшие для послереволюционной России годы он занимает командные должности в промышленности, возглавив Наркомат Путей Сообщения. Одновременно был председателем комиссии «по улучшению жизни детей».

Из спасенных энергичными действиями комиссии беспризорников, восемь человек стали впоследствии академиками АН СССР, в их числе всемирно известный генетик Николай Петрович Дубинин.

Не без грусти, распрощавшись с Исааком Моисеевичем, вышли из училища. Саша Игнатов объяснил, как добираться до ресторана, где он заказал банкетный зал на 24 человека.

Столы будут накрыты к 19 часам, а пока можно действовать по своему плану.

Валера Богданов с женой приехал на встречу из Москвы на своей, недавно приобретённой машине. Я предложил ему загнать автомобиль ко мне во двор, а после банкета заночевать у меня в Парголово. К нам присоединились Миша Туровец из Риги и Юра Иванцов из Москвы, выразившие желание посмотреть мою дачу.

Пока мы рассуждали, и дожидались, когда Валера пригонит со стоянки автомобиль, сформировавшиеся группки ближайших друзей разошлись.

Оказывается, Валера водит машину совсем недавно. Путешествие из Москвы в Ленинград было первым его большим вояжем.

Его жена села на место штурмана, а мы втроём разместились на заднем сиденье. Я объяснил, что проще всего ко мне ехать по маршруту: Дворцовая набережная, Кировский мост, Кировский проспект, улица Куйбышева, Сампсониевский мост, проспект Карла Маркса, проспект Энгельса, Выборгское шоссе.

Всякий раз, когда я называл названия улиц, проспектов и мостов, Валера согласно кивал, показывая, что он хорошо представляет моё описание.

«Если нет вопросов, тогда вперёд, соблюдая правила уличного движения », - сказал я, не уверенный, что везде по этому маршруту проезд разрешён.

К счастью, выбранный путь оказался удачным, и хотя Валера ехал медленно, старательно вглядываясь в дорожные знаки, но за пол часа мы доехали до моей дачи.

Лида была еще на работе, так что ухаживал за гостями я сам. Повел гостей показывать своё домовладение. Было около трёх часов пополудни, бабье лето в самом разгаре. Яблони усыпаны яблоками, хотя спелые были только на одном дереве. С этой яблони угостил друзей настоящей «коробовкой», некрупными, но удивительно вкусными яблоками с розовыми, просвечивающимися боками.

Постояли на берегу озера, отражающего, как в зеркале, шарообразные кроны ив, растущих на северном берегу озера.

На обратном пути к дому, в теплице сорвал пяток созревших помидоров и несколько ладных, все в пупырышках огурчиков.

Показал свой винный погреб, от куда забрал «на дегустацию» двухлитровую бутыль малинового вина, прошлого года изготовления. Вино этого года еще не готово, пока бродит в 20-ти литровых бутылях.

 Сделал салат их яблок, помидоров и огурцов. На сковороде мелко порезал сало, обжарил лук с двух больших луковиц и выбил туда десяток яиц. Получилась вполне достойная закуска под малиновое вино.

В большой комнате накрыл стол и мы сели перекусить, памятуя, что через три часа нас ожидает юбилейный банкет.

Во время застолья, Юра Иванцов начал рассказывать, как пару недель назад он стоял на баррикадах защитников Белого Дома от ГКЧП. Чувствовалось, что он совершенно искренне считает, что в этом противостоянии абсолютное зло – ГКЧП, а абсолютное добро – Ельцин, сумевший поднять народ на борьбу со злом.

По реакции Миши Туровца, живущего после демобилизации в Латвии, где местный народный фронт вступил в резкую конфронтацию с центральной властью и русскоязычным населением, я видел, что он о Ельцине, заключившем союз с сепаратистами, совсем другого мнения.

Я, как хозяин, постарался не дать разгореться конфликту. Но по степени ненависти, которая звучала в словах Миши, когда он называл имя Ельцина, и степени восторженности Юры от победы над ГКЧП, дело вполне могло дойти до серьезной ссоры.

 Те две с половиной недели, которые прошли после поражения ГКЧП, включающие скоропалительное признание Горбачёвым независимости Прибалтийских республик, приостановку действия КПСС, роспуск 4 съезда Советов Народных депутатов, считавшегося по конституции высшим органом государственной власти в СССР, в корне изменили моё отношение к людям, сформировавшим ГКЧП.

Мне стало ясно, что они, своими действиями, пытались предотвратить развал СССР, который им с позиций высших руководителей государства, виделся значительно более отчётливо, чем нам, обычным советским людям, да еще и замороченным совершенной партийной пропагандистской машиной, оказавшейся в руках ревизионистов- антисоветчиков.

Высказал всё это своим гостям, но единственный консенсус, к которому мы пришли, стало утверждение, что Советский Союз в прежнем виде сохранить не удастся, а степень дальнейшего распада страны от Горбачёва уже не зависит.

Юра Иванцов выразил уверенность, что Ельцин сумеет удержать славянские республики и Казахстан, где русских большинство. А Миша сомневается, удастся ли этому алкашу предотвратить распад РСФСР.

За разговорами не заметили, что время подходит к 17.30. Пора собираться. Оставил Лиде записку, что вернусь с банкета не позже полуночи. Приду с нашим свидетелем на свадьбе, Валерой Богдановым и его женой, которые переночуют у нас на даче.

Написав записку, поинтересовался у Туровца и Иванцова, где они собираются ночевать. Миша сказал, что он с Левиевым идет после банкета к Сане Игнатову, а Юра Иванцов сказал, что у него уже взят билет на ночной поезд в Москву.

Банкет в честь 25 годовщины окончания ВВМИОЛУ им. Дзержинского прошел без инцидентов, организованный серией обязательных тостов, где каждый знает своё строгое место. В 22 часа мы с Богдановыми стали собираться, и вскоре, откланявшись, убыли в Парголово.

Лида, по моей записке, приготовила постель для гостей и даже предложила чай, но мы отказались.

Утром Лида ушла в 7 часов на работу, предварительно накрыв стол для завтрака.

Мы выпили чая с бутербродами и в 8.30 уже ехали в сторону города.

Валера остановил машину в Адмиралтейском проезде. Мы попрощались, и в 9.00 я был уже на кафедре.

Узнал в этот день, что новым начальником учебного отдела, вместо Сальникова Павла Ивановича, стал Петя Петров, с которым мы вместе поступали в Училище в 1960 году, а после окончания, служили на 705 проекте.

 Павла Ивановича перевели доцентом ко мне на 23 кафедру.

После разговора с ним, договорились, что он возьмет на себя курс метрологии и стандартизации, в который превратился, ранее читаемый мной, курс корабельных электрических измерений.