Река времени - 25

Утро у нас начиналось в шесть часов с истошного крика дневального: «Подъем»! Надо было отбросить одеяло и верхнюю простыню на заднюю спинку кровати и, не медля, вскочить с постели. Несколько минут отводилось на естественные надобности, и следовала команда: «На физзарядке быть:брюки, голый торс»!

 Мы должны были сбежать вниз по лестнице и построиться в колонну по три. Последними выходили старшины, наблюдающие за нашими действиями, и отдавали новую команду: «По кругу! Вокруг плаца! Бегом марш»!

 Позволив нам сделать несколько кругов и окончательно растерять остатки сна, старшины останавливали строй, и, перестроив в две шеренги, разводили подчиненных друг от друга на расстояние вытянутых рук для проведения комплекса гимнастических упражнений.

 Комплекс состоял из десяти – двенадцати последовательных движений, выполняемых в определенном порядке и в такт. Первые дни, пока мы не освоили последовательность и правильность необходимых телодвижений, наш строй выглядел довольно забавно, но, по мере освоения комплекса, наши действия стали выглядеть вполне прилично, напоминая физкультурные парады из старой кинохроники.

После зарядки следовала новая команда старшины роты: «Направо! Слева по одному в ротное помещение бегом марш!»

Уже в ротном помещении дежурный по роте командовал: «Приступить к водным процедурам!» Это означало, что нужно, захватив умывальные принадлежности, спешить в умывальник. Так как степень поспешности у всех была разная, то, как правило, умывальных мест хватало. При этом командиры отделений следили, чтобы мы находились в умывальнике без тельняшек и не забывали обмывать торс и шею.

 Сами старшины подавали нам в этом пример, и только старшина роты, военнослужащий последнего года службы, иногда пользовался почетным правом приходить в умывальник в тельняшке. Пользуясь случаем, хочу отметить, что никакой «дедовщины» в учебном отряде не было. Да и потом, когда я попал после окончания «Учебки» на подводную лодку, таких обычных для нынешнего времени «неуставных взаимоотношений» не было.

Сразу после утреннего умывания и заправки постелей начиналась уборка помещений и территорий. За каждым отделением роты был закреплен определенный «объект приборки». За третьим отделением были закреплены туалет и умывальник, Второму отделению достались спальные помещения.Четвертое отделение убирало лестницу и «внешний объект» - территорию во дворе.

Первому отделению, в котором был я, достался коридор. Покрытый асфальтом коридор был длинный, метров в сорок. Его надо было каждый день вымыть с мылом и вытереть досуха. Для этого в ведре с холодной водой (горячей не было) разводились стружки хозяйственного мыла и взбивалась густая пена.

 С помощью швабры нужно было этой пеной намазать асфальт и после этого досуха вытереть пол "ветошью" (обычно, кусками старого рабочего платья). Процесс вытирания шел вручную, так как «ветошь» надо было постоянно переворачивать по мере намокания. Если по ошибке вместо пены на асфальт попадала вода, то досуха вытереть пол не было никакой возможности, так как парусиновая «ветошь» плохо впитывала влагу.

Первые несколько дней, пока мы не освоили названную технологию, приходилось копаться в лужах грязной воды, которую никак не удавалось убрать. Всякий, проходящий по не досуха вытертой поверхности, оставлял безобразные следы на асфальтном полу, которые без конца приходилось вытирать.

По команде «окончить приборку» можно было идти мыть руки и готовиться выполнять команду к построению на завтрак.

Обычный завтрак – каша: перловая, ячневая или пшенная, буханка пшеничного хлеба на десятерых, два кусочка сахара и чай.

После завтрака начинались классные занятия в казарме по изучению присяги, уставов и самозарядного карабина Симонова (СКС). Карабины, насколько я помню, нам в отряде выдавали только на время занятий. Первоначальные навыки в стрельбе из личного оружия прививали на специальном тренажере.

 В конце подготовки мы один раз стреляли из боевого оружия, всего по три патрона на каждого. В первой половине дня пара часов отводилась на строевую подготовку. Два раза в неделю проводились физкультурные занятия, обычно по общефизической подготовке. Ну и, конечно, каждый понедельник 4 часа обязательных политзанятий.

Все занятия с нами проводили старшины, об офицерах учебного отряда у меня никаких воспоминаний не сохранилось. Но, скорее всего, свою службу они исполняли правильно, так как учебный отряд работал как часы и порядок был образцовый. После утренних занятий полагалось построение на обед.

Обычный обед - жидкий суп или борщ на костном бульоне, макароны или каша с крошечным, не больше половинки спичечного коробка, кусочком рыбы или вываренного мяса и стакан несладкого компота из сухофруктов.

После обеда нам давали небольшой перерыв, во время которого курящие и любители послушать или «потравить» байки собирались в курилке, оборудованной во дворе.

После обеденного перерыва, как правило, начинались строевые занятия.

Иногда после строевых занятий практиковалась «самоподготовка», во время которой мы должны были самостоятельно учить определенные статьи

уставов. Но чаще строевые занятия с десятиминутными перерывами проводились до ужина. Несведущему человеку может показаться, что строевые занятия это что-то вроде прогулки строем. На самом деле это довольно тяжелое и изматывающее занятие, и не только физически, но и психологически.

До тех пор, пока не выработаешь в себе навык отключать эмоции, переходить «на автомат» и думать о своем. Но этот счастливый навык вырабатывается (и то не у каждого) только после трех –четырех месяцев занятий этим «балетом».

Тяжесть строевых занятий усугублялась постоянным чувством голода. Совершенно очевидно, что тот скудный паек, который нам давали, не компенсировал потери от физических нагрузок. Есть хотелось все время. К счастью, в городке был ларек, где можно было купить и конфеты, и печенье ,и сгущенку. Но на те три рубля, что были положены нам от «державы», особенно много не нашикуешь.

 Мы с Шуриком Игнатовым, когда совсем было невмоготу, покупали на двоих буханку пшеничного хлеба и килограмм яблок, благо в ту осень они были дешевые. Через месяц, как мы здесь обосновались, от родственников стали приходить продовольственные посылки, которыми, как правило, пользовались сообща.

Тяжелее всего приходилось курящим ребятам, если их не подпитывали родственники. Правда, по норме довольствия можно было получать сигареты "Махорочные". Но они были такие вонючие и злые, что большинство, даже курящих, предпочитало заменить их пачкой сахара в месяц, что начальством приветствовалось.

После строевых занятий скорбный ужин исчезал в полминуты. Но впереди уже были не изматывающие строевые занятия, а самоподготовка, во время которой можно было исхитриться почитать художественную литературу или совершенно законно полистать подшивки "Правды", "Комсомолки" или "Известий". Значительно меньшей популярностью у нас пользовалась "Красная Звезда", центральная военная газета, или "Страж Балтики" – газета Балтийского флота.

После самоподготовки, за час перед вечерней поверкой, было «личное время». Его можно было использовать для приведения в должный вид одежды и обуви к следующему дню, написать письмо или почитать книгу. С собой я взял сборник рассказов Стефана Цвейга, так что на первые дни читать было что, а потом можно было записаться в библиотеку при части.

В 22 часа раздавалась команда: «Роте построиться на вечернюю поверку»!

По этой команде мы выстраивались в две шеренги, по отделениям, в коридоре. Старшина роты давал команду: «Дежурному по роте проверить личный состав»! Командиры отделений проверяют подчиненных и готовятся ответить о причине отсутствия некоторых курсантов, а дежурный по роте зачитывает список личного состава.

Услышавший свою фамилию военнослужащий по уставу должен отвечать: «Я»! Раньше на флоте отвечали «есть!», но с некоторых пор ввели единообразное с армией «я». Нам это очень не нравилось. Но наши попытки приобщится к флотской традиции, отвечая «есть», старшина роты на первой же проверке пресек и строго потребовал отвечать по уставу.

Я иду первый по списку. «Бахарев!» - «Я!», «Богданов!» - «Я!». И тут, нарушая алфавит, идут фамилии: Будкин, Уткин, Шишкин, сопровождаемые детским смехом. И далее опять по порядку: «Дорожинский!» - «Я!»...

Интересно, что начальник, соблюдая традиции флотского юмора, идущие еще с царских времен, когда на корабли подбирали фамилии «в тему», не стал исправлять инверсию.

После вечерней поверки можно было, умывшись перед сном, ложиться в койку. Еще несколько минут можно было почитать. В 23 часа раздавалась команда: «Роте отбой!», - и дежурный гасил свет в спальном помещении.