Понедельник, 27 марта 1916 г.
Сегодня утром и после обеда на набережной д'Орсей состоялись заседания конференции союзников. По моей просьбе Бриан обещал держать меня в курсе совещаний, но за весь день он не сделал этого. Я был бы совершенно не в курсе того, что там делалось и говорилось, если бы меня не посетили Рибо, который принимал участие на завтраке, данном в честь членов конференции на набережной д'Орсей, а также Саландра и Соннино.
Рибо пришел поговорить со мной о тревожащих его вопросах по финансовому ведомству. Он хотел бы иметь возможность более существенного контроля над заказами нашего военного министерства за границей, так как они все более и более ухудшают наш курс. Он убежден, что много денег тратится зря. Англичанам он твердо заявил, что они должны оказывать нам более действенную поддержку. [405]
Но мне кажется, что цель прихода Рибо была иная: он хотел поделиться со мной теми опасениями, которые все больше внушает ему бездействие высшего командования. Он находит, что Жоффр переутомлен. Если Петен будет до конца иметь успех в Вердене, то, по мнению Рибо, лучше назначить его главнокомандующим, а "Жоффра забальзамировать с цветами".
Титтони представил мне Саландру и Соннино. У первого круглое, улыбающееся лицо, у второго живые глаза за стеклами очков. После обычных приветствий я спросил их, удовлетворены ли они работой конференции. Они говорят, что, по всей вероятности, эти работы закончатся завтра утром. Назначены подкомиссии, которые представят свои доклады. По вопросам военного характера приходится лишь утверждать заключения генеральных штабов. В вопросах тоннажа и распределения снаряжения Италия, по словам моих собеседников, нуждается в поддержке. Так как Саландра и Соннино ни словом не обмолвились относительно объявления Италией войны Германии, я деликатно пытаюсь дать им понять, что Австрию можно победить, только победив Германию, и что последняя является главным врагом Италии, так же как России и Франции. Титтони делает вид, что разделяет мою точку зрения. Саландра и Соннино с трудом соглашаются с ней.
Принц Александр выразил полковнику Фурнье желание поехать вместе со мной к бельгийскому королю, и я предложил ему совершить эту поездку за время с вечера вторника до утра четверга. Пенелон взялся уведомить об этом полковника Жени и запросить согласие короля. Король сначала ответил -- с удовольствием. Но потом он сказал, что по семейным обстоятельствам не может принять принца в среду, что же касается меня, то я всегда буду желанным гостем... В чем заключается истинная причина этой перемены ? Не сказался ли здесь Кобург, который -- у меня не раз было такое впечатление -- не желает быть слишком предупредительным по отношению к Сербии? Или здесь имеется какая-то другая причина? Мы, конечно, узнаем ее от полковника Жени. Тем временем я должен был предупредить принца через Уильяма Мартена, что король в среду занят. [406]
Свободное копирование
