Четверг, 9 марта 1916 г.
За несколько минут до начала заседания ко мне в кабинет пришел Бриан. Закуривая папиросу, он говорит, что намерен сменить военного министра. Я отвечаю ему, что, по моему мнению, заменить Гальени могут из штатских только Фрейсине [380] или Барту, а из военных -- только Лиоте, всякая другая комбинация будет слабой. Он выдвигает следующие возражения: Фрейсине стар, Барту не пользуется популярностью в палате, к Лиоте враждебно относятся радикалы и социалисты. Я советую ему принять решение по собственному усмотрению и не слишком уж много совещаться с политическими деятелями. Но он, кажется, не очень спешит. Он выдвигает следующую комбинацию: Жоффр -- на посту военного министра и Кастельно -- в качестве главнокомандующего. "Но, -- замечаю я, -- если даже предположить, что Жоффр согласится на это, ему будет трудно выступать перед комиссиями и особенно с трибуны парламента. Его будут вышучивать и высмеивать, унижая таким образом славу одного из великих людей Франции". Бриан признает правильность моего замечания, но не делает отсюда вывода.
В совете министров Бриан объявляет, что Гальени болен, но остается на своем посту впредь до дальнейшего решения.
В газетах сообщается, что вчера в военной комиссии сената единогласно было принято решение приветствовать Клемансо за его патриотизм, преданность делу и т. д. В совете министров Самба заявляет, якобы по сведениям из надежного источника, что это решение было принято потому, что Клемансо, раздраженный успехом и рукоплесканиями, доставшимися накануне Бриану, угрожал отказаться от своего поста.
Бриан доводит до сведения совета министров протокол, в котором Италия соглашается на отмену капитуляций в Марокко. Вместе с тем Италия сохраняет свои итальянские школы в Марокко и выгоды нашего трудового законодательства распространяются также на итальянских подданных. Согласно протоколу от 23 октября 1912 г., мы пользуемся теми же правами в Ливии.
У Бриана вошло в привычку уходить с заседания посреди прений -- выкурить папироску в кабинете Сенсера. Он рассеян, невнимателен, и когда я прошу его высказать свое мнение по вопросу, по которому мы совещаемся уже минут десять, он спрашивает, о чем идет речь.
По словам полковника Бертула и Руссе, Жоффра обвиняют в том, что он хотел оставить Верден на произвол судьбы; при [381] этом уверяют, что в совете министров я выступал, в пользу этого. Итак, в то время как Мильеран обвиняет меня в том, что я не поддержал Жоффра, другие приписывают главнокомандующему злосчастные идеи и утверждают, что они встретили мое одобрение... Я ответил Бертула и Руссе, что я нарочно отправился в Верден, чтобы подчеркнуть важность сопротивления на этом участке. Если, говорю я, мысль покинуть Верден могла прийти в голову кому-нибудь из офицеров на месте, то она никогда не приходила генералу Жоффру, так как последний послал генерала де Кастельно в укрепленный район Вердена со всеми полномочиями. Тогда мои собеседники передают мне версию, что Кастельно якобы отправился в Верден против воли Жоффра. Ясно, что Бертула и Руссе подверглись в последнюю минуту влиянию лиц, входящих в окружение Гальени.
Жан Дюпюи, пришедший побеседовать со мной, говорит, что Клемансо потерял многих сторонников в сенате вследствие резкости своих выпадов. Это не мешает газете "Petit Parisien", a также "Temps" и другим газетам помещать резолюцию комиссии сената с приветствиями Клемансо.
Свободное копирование
